Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" - [31]

Кэно сел на стул и вновь взглянул в глаза парня. Кобре начало казаться, что террорист видит его всего насквозь и что он не сможет скрыть ни одной своей мысли.

— Мало быть анархистом, чтобы вступить в наши ряды, — заключил лидер «Черных драконов». — Говорить легко. А мы действуем. Мы перевернем этот мир. Анархизм — это целое учение, философия, состояние души. А ты ничего не видишь дальше понятия «безвластие». Ты не подходишь нам.

Кобра сосредоточился. Страх готов был разорвать его безумствующее сердце.

— Что будет со мной, если я не подхожу?

— Отпустить тебя мы не сможем — ты сильно много знаешь о нас. Придется тебя убить, — проговорил Кэно, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Он уже клал руку на рукоять своего ножа.

Кобра почувствовал, будто все его внутренности скрутило в один тугой узел, холодный пот окутал под одеждой все тело, к горлу подступила тошнота.

— Стойте! — закричал он со слезами на глазах. — Не надо! Если я ничего не знаю об анархизме, то я очень хочу узнать! Я хочу научиться быть одним из вас!

Кэно опустил руку.

— Почему тебе это так важно? Боишься смерти, слабак?

— Нет. Мне нужна свобода. Свобода и авторитет. Если бы у меня была свобода, — все еще рыдая, Кобра перешел на крик, — я бы не стал на этот проклятый путь наркоторговли!

Лицо Кэно ничуть не изменило выражения. Кобре начало казаться, что у этого жестокого человека вообще отсутствуют эмоции.

— Ты не сказал ничего нового, — сказал Кэно и стал в центре комнаты, глядя в потолок. — Если бы у нас была свобода, все мы жили бы по-другому.

Лампа дневного света озаряла изувеченное лицо анархиста, и Кобра пристально вгляделся в глубокие старые шрамы. От правой брови не осталось почти ничего — она была рассечена в четырех местах.

— Что у Вас с лицом? — нерешительно поинтересовался Кобра.

— Получил ранение в Афганистане, — не глядя в его сторону, ответил Кэно.

— Вы были в Афганистане? — удивленно спросил парень.

Кэно опустил голову и тихо ответил:

— Проездом.

— Я прошу Вас помочь мне! — казалось, Кобра начал сходить с ума от страха и отчаянья. — Вытащите меня из этого омута! Я умоляю…

— Ты сам выбрал эту участь, — сурово проговорил Кэно, — а теперь бежишь от нее. Слабак. Сам-то колешься?

— Нет! — резко ответил Кобра, закатив рукава, чтобы показать вены. — И не собираюсь!

— Ну, хоть в чем-то ты поступил правильно. А откуда такая страсть к восточным единоборствам?

Кобра немного успокоился и заговорил увереннее:

— Сначала хотел научиться постоять за себя. Теперь совершенствую свои навыки. Мечтаю испытать их в реальных условиях. Это в школе каратэ я взял себе псевдоним Кобра.

Кэно саркастично улыбнулся:

— Случайно не потому, что оружие кобры — яд? А что касается твоих навыков… Хм… Ночью уже испытал. Не впечатляет. Я был прав: ты боишься. Ты никогда не был уверен в собственных силах. Ты слаб духом. И ты нервничаешь, потому что не хочешь слушать эту правду.

— Знаешь, — помолчав минуту, продолжил он, — я позволю тебе остаться. Но только потому, что знаю, что иначе ты пропадешь.

— Вы что, просто пожалели меня? — спросил Кобра с надеждой в голосе. Это была надежда на то, что в душе террориста еще осталось что-то человеческое.

— Лишь потому, — ответил Кэно с укоризной, — что ты хотя бы на словах анархист. Иначе я бы тебя зарезал. Надеюсь, среди нас ты поумнеешь.

Он выключил в гараже свет и ушел, заперев за собой дверь. Кобра остался наедине со своими мрачными мыслями.

* * *

Тяжелая дверь отделанного дубом кабинета распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Одним шагом Кэно оказался в кабинете и закрыл дверь за собой, хлопнув ею так, что она еле удержалась на петлях. Он одновременно выхватил оба ножа, раскрутил их в руках и метнул в стену. Он стоял молча, тяжелое глубокое дыхание его походило на рычание разъяренного зверя, кровь била в голову, гнев во взгляде и оскал белых зубов вселяли ужас. Кира прижалась спиной к спинке стула, утратив дар речи.

— Что произошло? — крикнул Джарек.

Кэно положил в рот сигару и клацнул зажигалкой:

— Он ничего не слышал о «Красном драконе» и тем более об этом неизвестном Мавадо! — Кэно затянулся. — Ничего.

— И что ты намерен делать? — поинтересовался Тремор. — Устранишь его?

— Вряд ли, — покачал головой Кэно и выпустил кольцо дыма. — Он прокричал: «За анархию!». Так? Мы никогда не убивали своих сторонников. Он такой же обиженный жизнью, как и мы. А если он — еще одна сломанная судьба, то это не могли быть пустые слова. К тому же, паренек занимался восточными единоборствами. Бойцы мне нужны позарез.

Кэно сел в кресло и схватился за голову. Кира глядела на него с негодованием. Она встала из-за стола, подошла к вожаку и начала нежно гладить руками его усталые плечи и спину, медленно стаскивая его жилетку.

— Ну почему ты так нервничаешь? — переживала она. — Что такого произошло?

— У меня давно нервы ни к черту, детка, — промолвил Кэно, перебросив сигару в зубах из одного уголка рта к другому, — а теперь… Я, похоже, не отвечаю за себя. Меня донельзя утомила эта война с «Красным драконом». Три года резни! Три года в крови да в дерьме! Я устал…

Руки Киры ласково опустились на его мускулистую грудь.