Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины - [36]

, поэтому universalia post res (универсалии после вещей).

2. Восточное христианство

Здесь сотериология, напротив, заняла центральное место в богословии, а следовательно, и в философии. Заботиться о телах граждан Империи Церкви не было надобности – это взяло на себя государство, – и она сосредоточилась на проблеме спасения душ. И это пошло на пользу делу постижения истины. В нашем кратком обзоре надо отметить два ценных результата работы философской мысли православных авторов.

Первый принадлежит Симеону Новому Богослову (X век). Будучи великим постником и молитвенником, преподобный Симеон впервые в истории христианской философии серьёзно задумался над тем, каким должно быть в идеале взаимодействие двух составляющих человека – духовной и материальной. То, что они тянут нас в разные стороны и являются поэтому конфликтующими началами (из-за повреждённости плоти первородным грехом), христианам было понятно всегда, но до глубокого осмысления этого конфликта и путей выхода из него у богословов долго не доходили руки. Считалось, что, поскольку дух в человеке должен господствовать над плотью, стало быть, плоть надо умерщвлять. В рамках такого взгляда плоть человека сама по себе представляется его непримиримым врагом. Преподобный Симеон увидел в этом положении несовместимость с постулатом о человеколюбии Творца, в силу которого Он не должен был облечь человека в оболочку, заведомо враждебную его душе. Он высказал убеждение, что плоть надо не умерщвлять, а возвращать к догреховному состоянию, обоживать её, изгоняя из неё грех, иными словами, умерщвлять не саму плоть, а порождаемые её повреждённостью страсти. Эта точка зрения постепенно была принята православным учением и вошла в состав её философского базиса. Она неоднократно звучала в словах преподобного Серафима Саровского, который говаривал: «Плоть наша – подружка наша».

Вторая глубокая идея, которой мы обязаны восточной Церкви, принадлежит святителю Григорию Паламе (XTV век). Она относится сразу к двум разделам богословия – сотериологии и гносеологии (теория познания).

Толчком к разработке нового учения о связи между Богом и человеком стал спор Паламы с калабрийским монахом Варлаамом, который утверждал, что прямое богопознание через молитвенное созерцание и аскезу является самообманом, поскольку Бога отделяет от человека непроходимая пропасть. Опираясь на Священное Писание, Григорий Палама показал, что, хотя сущность Бога, Его внутренняя жизнь непознаваемы и непостижимы, Бог посылает энергии, воспринимаемые человеком и несущие информацию о Божественном мире. Но если даже на земле наша душа способна улавливать небесный свет, то после освобождения от тела она сможет видеть его воочию, то есть будет способна жить в Царстве Небесном.

Беседа тринадцатая Кризис католицизма и протестантская революция

Есть поговорка, подтверждаемая не только философией, но и прямым жизненным опытом: «За всё надо платить». Она принадлежит к самым известным и постоянно повторяемым сентенциям и в то же время более всех других игнорируется. Как только перед человеком возникает какой-нибудь соблазн, вроде сыра в мышеловке, он тут же её забывает, хотя ещё накануне мог напоминать об универсальном принципе расплаты какому-то своему знакомому.

Католическая Церковь тоже забыла об этом принципе, когда обстоятельства открыли перед ней возможность, слегка отойдя от духа подлинного христианства, положить к своим ногам все богатства и всю славу Европы. Это «слегка» неизбежным образом стало превращаться в «существенно», и с Церковью случилось то, что всегда случается с пытающимися сидеть сразу на двух стульях: она оказалась между ними и упала. Это и была плата за соблазн. Но и когда пришло время платить, западная Церковь всё ещё тешила себя надеждой, что поговорка верна для всех, кроме неё, и, сидя на полу, всё ещё воображала, будто вот-вот встанет на ноги и, собравшись с силами, сможет, как и прежде, властвовать над миром. Её отчаянное цепляние за власть привело к пролитию целых рек крови и всё равно кончилось поражением.

Тот, кто поддаётся искушению, совершает грех, неважно, отдельное лицо это или что-то большее. Западная христианская Церковь, поддавшись искушению господствовать над всеми королевствами Европы, совершила грех, подобно греху наших прародителей. Бог сказал Адаму и Еве: плодитесь и размножайтесь и владейте землёю, но им показалось этого мало, и они захотели «стать как боги», то есть владеть ещё и небесами. Западной Церкви, в лице её епископа Петра, было сказано Христом: что свяжешь и развяжешь здесь, будет связано и развязано на небесах, то есть ей были даны в распоряжение небеса, но ей этого показалось недостаточно, и она захотела владеть также всем земным. Тот же Адамов грех, только наоборот! И имел он такие же роковые дальние последствия, только не для всего человечества, как первородный грех, а для западной цивилизации. Пожелав излишнего, первый человек потерял и то, что имел, и, как предупреждал его Бог (Быт. 2, 17), стал смертным и умер; точно так же и католическая Церковь, пожелав того, что ей не должно принадлежать, обрекла себя на смерть, и не только себя, но и всю порождённую ею цивилизацию. Сегодня, когда Запад начал уже агонизировать, мы с полной ясностью видим, какими страшными и непреложными бывают Господни слова: «Не делай этого, а то смертью умрёшь».