Верь в мою ложь - [34]

Зед мог бы поспорить на недельное жалованье, что Аронсон, конечно же, знал, кем был этот детектив Скотленд-Ярда, И столько же он мог поставить на то, что Аронсон разрабатывал план увольнения Зеда из-за его неспособности обнаружить упомянутого детектива, что было бы равноценно его неспособности оживить статью. И всё это только потому, что Родни было ненавистно сочетание в Зеде высокого образования и желания достичь высот.

Правда, нельзя было сказать, что Бенджамин продвинулся далеко в этом желании, и даже нельзя было сказать, что он мог продвинуться впредь. Ох, конечно же, в принципе, даже в эти времена можно было как-то выжить, сочиняя стихи, но они не обеспечивали крышу над головой…

Эта мысль — о крыше над головой — повлекла за собой мысль о другой крыше, той, под которой Зед жил в Лондоне. А это заставило его подумать о людях, живших под той же крышей рядом с ним. А вместе с людьми жили и их намерения, и в первую очередь намерения его матери.

Но, по крайней мере, теперь ему уже не было нужды тревожиться из-за этих её намерений, думал Зед, потому что однажды утром, вскоре после переезда Яффы Шоу в их квартиру — что было сделано со скоростью, удивившей даже мать Зеда, — молодая женщина, державшая в руке непромокаемый мешочек для губки, поймала Зеда у ванной комнаты, которой им теперь приходилось пользоваться по очереди, и тихо сказала:

— Не стоит беспокоиться, Зед. Хорошо?

Его ум был занят предстоящей работой, и сначала ему показалось, что Яффа говорит о том, что ему предстояло: об очередной поездке в Камбрию. Но потом он сообразил, что девушка имеет в виду её собственное присутствие в квартире и намерение матери Зеда свести молодых людей, преодолев их общее сопротивление, чтобы они наконец сдались, обручились, поженились и нарожали детишек.

Зед произнёс: «Э?..» — и подёргал за пояс своего халата. Халат был ему основательно короток, так же как и пижамные брюки, и ещё Зед никогда не мог найти шлёпанцы по ноге, так что по утрам на его ногах красовались старые непарные носки. И он вдруг как-то сразу ощутил всё это, особенно чуть повнимательнее посмотрев на Яффу, которая была сама аккуратность, на которой всё выглядело ладным и подходящим по цвету, идущим к её коже и к её глазам.

Яффа оглянулась через плечо, посмотрев в сторону кухни, откуда доносились характерные звуки и ароматы, поскольку там готовился завтрак. И чуть слышно продолжила:

— Послушайте, Зед, у меня есть друг в Тель-Авиве, он учится в медицинском колледже, так что вам не о чем тревожиться. — Она слегка пригладила волосы — тёмные, вьющиеся, падавшие ей на плечи симпатичными волнами, — и бросила на Зеда взгляд, который он назвал бы проказливым. — Я ей об этом не говорила. Видите ли, это… — Она кивнула в сторону двери той комнаты, которую теперь занимала, — …позволяет мне сэкономить целую кучу денег. Я могу немного сократить рабочие часы и записаться на дополнительный курс лекций. А если я смогу делать это каждый семестр, я смогу раньше окончить университет, а если мне это удастся, я раньше вернусь домой, к своему Михе.

— А… — сказал Зед.

— Когда она нас знакомила, вас и меня, я сразу поняла, что на уме у вашей матушки, потому и не стала ей говорить о Михе. Мне нужна эта комната, она мне по-настоящему нужна, и я готова сыграть спектакль вместе с вами, если вы не против.

— Как?

Зед вдруг осознал, что способен отвечать этой женщине только односложно, и не слишком понимал, что бы это значило.

— Мы можем притворяться, — пояснила она.

— Притворяться?

— Мы оба привлекательны, вы и я. Мы играем роль, мы как бы влюбляемся, — она начертила в воздухе кавычки, — а потом, в удобный момент, я разбиваю вам сердце. Или вы разбиваете моё. Вообще-то это неважно, но, учитывая вашу маму, лучше я разобью сердце вам. Мы даже можем разок-другой сходить на свидания и изображать нечто вроде оживлённых переговоров по телефону, когда вы будете уезжать. Вы можете время от времени издавать звуки поцелуев, нежно посматривать на меня за столом во время завтрака. Это даст мне возможность сэкономить деньги на дополнительный курс в каждом семестре, а вам даст передышку, потому что ваша матушка временно перестанет искать вам невест. Мы должны время от времени изображать некую влюблённость, и вам не придётся спать со мной, потому что это выглядело бы неуважительно по отношению к вашей матери. Это ведь её дом. Думаю, такая тактика сработает. А?

Зед кивнул.

— Да, понимаю.

Он был доволен тем, что сумел произнести два слова вместо одного.

— Итак? — спросила Яффа. — Вы согласны?

— Да. — И тут Зеда прорвало, и он произнёс целых четыре слова: — И когда мы начнём?

— За завтраком.

И потому, когда во время завтрака Яффа спросила Зеда о статье, которую он писал в Камбрии, Зед ей подыграл. К его собственному удивлению, он обнаружил, что девушка задаёт весьма грамотные вопросы, а то, как она изображала интерес к его делам, заставило его матушку многозначительно просиять. И Зед оставил Лондон, получив в качестве напутствия восторженное объятие матери и её слова: «Нет, ты видишь, ты видишь, мой мальчик?!», впечатавшиеся в его мозг. А потом он обнаружил в кармане записку от Яффы, в которой говорилось: «Выжди тридцать шесть часов, позвони домой, спроси маму, можно ли поговорить со мной. Я дам тебе номер своего мобильного, когда она будет слышать. Удачной охоты в Камбрии, друг мой!» Он позвонил ровно через тридцать шесть часов и в итоге снова удивился, обнаружив, что ему понравился короткий разговор с Яффой Шоу. Видимо, решил он, всё дело в том, что между ними не осталось недоговоренностей. Никакого давления. А он всегда чувствовал себя гораздо лучше и действовал увереннее, когда на него не давили.