Верь мне, Дженнифер - [7]

На лице отца появилась обида.

— Я вовсе не собираюсь выбирать за тебя жену, сынок. Это полностью твоя задача. Не сомневаюсь, что у тебя будет достаточно времени, чтобы найти достойную женщину и привезти ее сюда… дабы я мог взглянуть на нее, а потом… — он сделал многозначительную паузу, — и на брачный контракт.

— Какое великодушие!

— Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— По-твоему, выполнение твоих требований сделает меня счастливым?

— Не сейчас. Не в эту минуту — только потому, что ты раздражен.

— Я не раздражен, — возразил Гордон. — Я в бешенстве!

Отец поморщился, словно словесный удар достиг цели, но отнюдь не отказался от своих намерений. Правда, он попытался отпихнуть блокнот, но сын прижал его ладонью.

— Мне нужны условия договора в письменном виде.

В отчаянной попытке спасти положение, прежде чем снова разразится гроза, Фанни бросилась к столу с дымящимися тарелками и поставила их перед мужчинами.

— Поешьте, пока не остыло, — взмолилась она.

— Какие же условия тебя устраивают? — негодующе осведомился Роджер, не глядя на экономку.

— Поешьте, мистер Роджер, — опять принялась уговаривать Фанни. — Напишете потом.

— Так, отец, пиши, что отдаешь свои двадцать пять процентов акций компании мне, если в течение трех месяцев я женюсь.

— С каких это пор тебе недостаточно моего слова?

— А с тех, когда ты решил прибегнуть к шантажу.

— Но послушай! — воскликнул Роджер несколько обиженно. — Я же имею право решать, кто получит принадлежащие мне акции! Имею я и право знать, что когда-нибудь твоему сыну достанутся мои деньги!

— Сыну? — переспросил Гордон. — Это тоже часть сделки? Ставишь новое условие? Может, мне просто жениться на женщине, у которой уже есть сын? Тогда тебе не придется ждать и тревожиться?

Роджер вспыхнул, а затем поспешно нацарапал то, что просил сын, и с возмущением отпихнул блокнот.

— Вот, пожалуйста, все, чего я хочу от тебя, в письменном виде!

Гордон хотел бы немедленно уехать, но не знал, готов ли пилот, и, кроме того, все еще не верил в глубине души, что отец способен на столь чудовищный шаг и осуществит обещанную угрозу. Однако память услужливо подсовывала ему множество примеров болезненного упрямства Роджера, которые подтверждали: он действительно готов совершить непоправимый поступок. Но сердце мириться с этим отказывалось.

Они ели в напряженном молчании и быстро расправились с ужином, затем Гордон вернулся в гостиную, включил телевизор и открыл кейс. Работать, рассудил он, гораздо безопаснее и полезнее, чем ввязываться в очередной спор. А телевизор несколько смягчал зловещую тишину в комнате.

Несмотря на письменное соглашение с отцом, Гордона ничуть не прельщала мысль удовлетворить его нелепые требования — даже для того, чтобы сохранить главенствующее положение в управлении компанией. Правда, он понятия не имел, что теперь делать. В нем еще кипел гнев, а в голове крутились всевозможные решения проблемы — от гражданского судебного иска и заявления о невменяемости отца до поспешного брака с какой-нибудь женщиной. Все эти шаги были отвратительны своей крайностью, не говоря уже о возможных крайне неприятных последствиях.

Роджер, сидя напротив, взглянул на сына поверх газетных страниц. Выражение его лица было умиротворенным, словно спор разрешился к всеобщему удовольствию.

— Насколько мне известно, множество молодых женщин в наши дни предпочитают вообще не иметь детей. Им больше по вкусу заботиться о себе и делать карьеру. Смотри, не нарвись на такую.

Гордон намеренно проигнорировал этот совет, продолжая делать вид, будто внимательно изучает бумаги.

— И будь предельно осторожен, не свяжись с какой-нибудь охотницей за состоянием, которая польстится на твои деньги.

Тут уже Гордон не мог сдержаться.

— Как, черт побери, я выясню истинные намерения женщины всего за три месяца?

— А я-то считал, что у тебя богатый опыт. Для того чтобы понять, выходит женщина за тебя или за твои деньги, много времени не требуется.

— Вот как? — саркастически переспросил Гордон. — Раз ты так хорошо разбираешься в женщинах, посоветуй, каким образом я могу узнать, какую цель преследует моя будущая жена, выходя за меня.

Но Роджер не обиделся.

— Ты прав, здесь я тебе не советчик. После того как твоя мать бросила нас, я и думать не мог о другой. Но это скорее относится к моим достоинствам, нежели к недостаткам. И все-таки одиночество — страшная штука. Поэтому я и не желаю тебе подобной участи. Однако с годами становится все сложнее и сложнее отказываться от своих привычек, от установившегося образа жизни.

Сказав это, Роджер посмотрел на сына, словно ожидая от него понимания, но тот снова углубился в документы.

Последующие полчаса тишину в гостиной нарушал только шелест переворачиваемых газетных страниц. Немного погодя, видя, что Гордон не обращает на него никакого внимания, Роджер поднялся и зевнул.

— Пожалуй, я дочитаю газету в постели, — сказал он. — Уже десять часов. Ты собираешься работать допоздна?

— Последние двенадцать лет я каждый день работаю допоздна, — резко ответил Гордон. — Именно поэтому наша компания так разбогатела.

Минуту Роджер растерянно смотрел на него, но, не найдя, что ответить, медленно вышел из комнаты.