Венская прелюдия - [81]

— А давайте не будем изобретать велосипед и возьмем за основу самое сложное ваше дело.

Адъютант не упускал инспектора из вида и с любопытством наблюдал метаморфозы, происходившие в его образе. Ретивый служака, бюрократ от полицейского ведомства на глазах трансформировался в ушлого детектива. Взгляд приобрёл некоторую неопределённость, расфокусировался, будто глазам мешал непрерывный поток мысли. Карандаш в пухлых пальцах крутился как веретено. Правая нога отбивала частый такт, синхронный лёгкому покачиванию головы. По всему было похоже, что необычная роль пришлась герру Крайнлю по вкусу и он не желал возвращаться в реальность из своего нового статуса прототипа главного героя детективного романа.

— Самое сложное на данный момент — дело Анны Хубер. Никаких зацепок. Для сюжета это так же губительно, как и заснувший Лоик в шкафу, — констатировал Крайнль.

— Знаете ли, инспектор… Художественное произведение тем и прекрасно, что автор может себе безнаказанно позволить немалую долю вымысла. Мы не лекцию по криминалистике с вами пишем. Мы сочиняем интересную, увлекательную для читателя историю. Чем сильнее мы его увлечём, тем больше заработаем на книге. Кстати, я думаю, два процента от моего гонорара вам совершенно не помешают, — между делом заметил адъютант, обратив внимание, что полицейский стал выходить их образа. Его руки потянулись к каким-то бумагам на углу стола.

Магическая фраза возымела своё действие. Крайнль снова сосредоточился:

— Меньше чем за пять не имеет смысла.

— Давайте остановимся на трёх. Пять назначим в случае успеха, и это будет ставка на следующий сюжет. Я и так несу расходы в одиночестве. От вас — только заботы консультирующей стороны. Согласитесь, инспектор, это справедливо, — резюмировал Лузгин умиротворяющим тоном.

— Чёрт с вами… Так что там вы говорили?

— Что может быть увлекательней, чем трагические события, густо сдобренные романтической приправой! — Адъютант крутанул рукой и выбросил вверх палец на итальянский манер. — Девушка в таком возрасте и с такой милой внешностью, как у Анны, непременно станет предметом чьего-то вожделения.

— Следствием не установлен этот факт. Граф Кальноки категорически не приветствует никаких романтических отвлечений у своей прислуги. А она фактически и была прислугой. Там так заведено, — небрежно произнёс Крайнль, постукивая тупым концом карандаша о лакированную крышку стола.

— Вот опять вы… Кстати, а как вас зовут, инспектор? Мы теперь вроде как компаньоны. Обещаю при людях обращаться к вам исключительно как к официальному лицу. — Лузгин улыбнулся и приблизился к столу. — Меня зовите Лео. Или адъютант. Как вам угодно.

— Мартин, — лаконично ответил инспектор, нисколько не изменившись в лице.

— Мартин, давайте отойдём от материалов дела и представим себе, как могли бы развиваться события. Сделаем несколько допущений. Совершенно не обязательно, чтобы эти наши предположения вписывались в ваши протоколы на все сто процентов. Ну, могла же Анна иметь возлюбленного? И какая это была любовь? Неразделённая или подобная буре, когда ради любимого человека готов голову на плаху сложить?

Подобные опыты с фантазией Мартину Крайнлю давались крайне тяжело. Всю свою карьеру он занимался перекладыванием бумаг да составлением протоколов по мотивам уже произошедших событий. Представлять возможное развитие событий в его должностные обязанности не входило.

По выражению лица инспектора Лузгин понял, что может продолжать дальше и помощи из-за стола в составлении будущего литературного сюжета ему ждать не стоит.

— Давайте так, Мартин. Для оживления вашего воображения. На вашем округе бывали случаи, что неожиданно погибал какой-нибудь неизвестный юноша? Может быть, с моста кто-то прыгал или под карету бросался. Можем мы допустить, что в нашей истории присутствует несчастная любовь?

Мыслительный процесс глубокими морщинами отпечатался на лбу инспектора. Почти целую минуту он потратил на проработку анналов своей памяти и в итоге, хлопнув по столу рукой, огласил результат:

— Ничего подобного не могу припомнить. Единственный случай с юношей произошёл в мае, но это не подходит. Его зарезали в подворотне. Судя по одежде — провинциал. Никаких документов при нём обнаружено не было, дело закрыто. Никто за его телом не обращался и о пропаже не заявлял. Его похоронили за счёт казны на монастырском кладбище в той его части, где предают земле убогих и нищих.

— Ну, это же прекрасно! Вы видели труп? — воскликнул адъютант, потирая руки. — Вот она, зацепка!

В своём всплеске эмоций Лузгин был абсолютно искренним.

— Конечно видел. Убийства на моём округе случаются крайне редко. На моей памяти это третий случай за всю карьеру. Случай не рядовой, поэтому я выходил на место лично. Ганс!

Дежурный полицейский появился так же мгновенно, как и в прошлый раз.

— Найди протокол осмотра места преступления с последнего убийства. Ну… — Крайнль принялся жестикулировать, чтобы подобрать нужные слова. — Долговязый этот. В деревенской одежде. Быстренько.

Адъютант только сейчас позволил себе отпить кофе, который ему показался отвратительным по сравнению с тем, что подавали в здешних кофейнях.