Венок из одуванчиков - [3]
– Здрасте, теть Ян, – кивнул он Яне, которая уже в пятый раз сменила позу и теперь согнулась над ноутбуком, как ведьма над чаном с колдовским варевом.
– Р-р-р… – подняв голову, прорычала Яна. Если бы Гарри и впрямь существовал, ему бы пришлось несладко. Стоило бедняге затащить в постель женщину и воспылать к ней страстью, как его тут же выдергивали оттуда в самый пикантный момент. – Ну какая я тебе тетя? А, Мишка? Мне же всего тридцать три, а тебе уже двадцать один. Тетя Яна… Стыдно, молодой человек, стыдно…
– Привычка, – беззаботно развел руками Мишка, – ну хотите, буду называть вас Яся, как мама.
– И без «вы»?
– И без «вы», – вылупив на Яну честные серые глаза, кивнул Мишка. – А вы, то есть ты работаешь?
– Пытаюсь, – улыбнулась Яна, скорбно взглянув на недописанную «четвертую сторонку». – Сроки горят, аж пятки жжет… Ничего не успеваю.
– Я вам… тебе мешать не буду, – утешил ее Мишка, открывая дверцу шкафа. – Сейчас только пенку у матушки заберу и уйду.
– Спасибо, – кивнула Яна.
– А это какой? – кивнул на ноутбук Мишка.
– Что – какой? – прищурилась Яна.
– Роман… По счету…
– Не помню… – пожала плечами Яна. – Раньше считала, а после тридцати сбилась. Наверное, тридцать пять… А может, и тридцать восемь… Не помню…
– Ничего себе… – с благоговейным придыханием произнес Мишка. – И как это вы… то есть ты их так?
– Сама не знаю. По привычке. Графомания вообще – болезнь. Как начнешь, так и не остановишься, – пошутила Яна.
У кого-то ее трудоспособность вызывала восхищение, у кого-то недоумение и скептическую усмешку. Конечно, Лев Толстой не написал бы «Войну и мир» за две недели… И об этом говорят даже те, кто не читал «Войну и мир» Льва Толстого. Но Яна уже давно ни на что не претендовала. Она просто работала и делала это тем способом, который давался ей лучше всего.
Мишка ушел, Гарри снова плюхнулся в постель к Виктории и возобновил домогательства, так некстати прерванные Мишкиным приходом.
«Его порывистое жаркое дыхание обжигало нежную кожу Вик. Она чувствовала себя хрупкокрылой бабочкой, прилетевшей на огонь, распаленный демоном страсти. Ее пугала настойчивость Гарри, пугала сила его объятий, пугали жгучие ненасытные поцелуи, которыми он осыпал ее утомленное желанием тело. И в то же время она хотела этого черного демона. Хотела так, как ни одного…»
Страстный порыв Гарри снова остался неудовлетворенным – на столике затренькал мобильный телефон. Яна подумала, что «плохого парня» точно придется отправить к врачу для лечения упавшей потенции, и покосилась на мобильник. «Валерий», – оповестил ее экранчик. Звонил риелтор, занимавшийся пока безуспешными поисками жилья для Яны. От звонка проснулся Ганс и, пошевелив ушами-локаторами, недоверчиво покосился на трубку.
– Порядок, Ганс, – успокоила собаку Яна. – Звонит наша с тобой последняя надежда… Здравствуйте, Валерий, – поприветствовала она риелтора. – Ну как, есть новости?
– Есть, а как же, – с деланым оптимизмом ответствовал риелтор. – Вы сегодня свободны?
– Во сколько? – насторожилась Яна. Ольга приедет только после восьми, а без бойкой и опытной в таких вопросах подруги Яна ехать не хотела.
– Давайте встретимся в полпятого на «Таганской», – торопливо заговорил риелтор. – Квартира в Подмосковье, в Люберцах, так что будет проще, если мы поедем туда вместе. Очень, скажу я вам, хороший вариант. Однушка, третий этаж, балкон, телефон, все как полагается. И недорого – то, что вы хотели.
– А позже нельзя? – неуверенно поинтересовалась Яна.
– Не получится. Хозяин только до шести дома.
– Может быть, завтра? – робко предложила Яна.
– Так и завтра он до шести. График у него такой – с полвосьмого работает.
– А-а…
– Я бы на вашем месте даже не колебался. Таких предложений – одно на сотню. Обычно подобные квартирки снимают буквально в тот же день, когда дают объявление. А у вас что, дела какие-то неотложные?
– Да нет, я подругу хотела дождаться, – призналась Яна. – Видно, придется ехать без нее. Значит, встречаемся на «Таганке»?
– В полпятого в центре зала, – обрадованно сообщил риелтор.
Ганс подошел к Яне и положил мордочку на колени, освободившиеся от ноутбука. Взгляд у собаки был каким-то тревожным.
– Ты чего, Ганс? – Яна погладила пса по голове и наклонила к нему голову, так что ее темные волосы слились с его черной, с рыжими подпалинами, густой и мягкой шерстью. – Все хорошо. У нас есть отличный вариант. Если повезет, скоро будем жить вдвоем… Нам ведь больше никто не нужен?
Ганс сглотнул, убрал голову с Яниных коленок и поплелся к двери. Ему явно что-то не нравилось, но Яна еще не настолько хорошо понимала собак, чтобы сообразить, что именно.
Около турникетов образовался затор. Так было всегда, когда Яна вытаскивала карточку. Сумка, забитая всякой всячиной – тетрадка, записная книжка, телефонная книжка, просто книжка, три-четыре ручки (в двух уже давно закончились чернила), косметичка, зонт, щеточка для обуви, упаковка бумажных салфеток, пять конфетных фантиков, три пачки сигарет, смятая фольга от сигаретных пачек (Яна ненавидела мусорить на улице, поэтому частенько использовала вместо мусорного ведра свою сумку) и прочее, и прочее, – совершенно не хотела отдавать кошелек, в котором лежала карточка.
