Венок для незнакомки - [66]

Я привыкла действовать мужественно. Одно лишь мужество и осталось. Кто бы еще подумал за меня о последствиях! Злая блажь ударила в голову — узнай! Не напрасно ты страдала, а потому можешь рассчитывать хоть на малую толику возмещения за расшатанное здоровье — информацию! Наглость города берет! Я метнулась к двери, но опомнилась — в чем я? Быстро натянула шорты, мягкие тапочки, сорвала с лески в душевой микроскопический топик. Надевала его уже в коридоре, бочком пробираясь к двери. Не могу ходить прямо, когда темнота пронзает глаз!..

Не успела добежать до аллейки, как промокла насквозь. На хрена тебе этот геморрой? — робко поинтересовался проснувшийся здравый смысл. Интересный вообще товарищ мой здравый смысл. Просыпается в крайне редких случаях, причем далеко не в тех, когда необходимо. Может, не такой он и здравый?..

Размышляя таким образом, я бежала по аллее. Если мои предположения верны, Царицына уже далеко.

Я промчалась через все зигзаги аллеи, кустарник, вереницу кипарисов... и чуть не обогнала свой объект! Бог ты мой, она не бежала — она шла! Неплохим спортивным шагом, но куда медленнее, чем я. Серое пятно за густой пеленой дождя. Две руки, две ноги, а главное — совсем рядом. Я метнулась с дороги, присела на корточки. Вероятно, она что-то услышала — серое пятно перестало двигаться, застыло. Постояло, чуть колеблясь из стороны в сторону. После чего развернулось и продолжило путь. Хоть ты тресни, я не могла угадать, кто это. Ночь, непроницаемая завеса дождя и это чертово пятно, словно досадный офтальмологический дефект...

Я поднялась и, прижавшись к обочине дорожки, пошла дальше. Я так напряженно всматривалась перед собой, что заболели глаза. Но не напрасно это делала — несколько раз объект впереди останавливался. Его, видно, насторожил первоначальный шум, когда я неслась следом как угорелая, это очевидно. Но в дальнейшем ошибок не допускала: едва пятно останавливалось, я тоже замирала. Ночь и плотная стена дождя неплохо способствуют «лягушачьему» зрению: ты видишь движущиеся объекты и не реагируешь на неподвижные...

Объект опять начал перемещение, я — за ним, и таким образом мы двигались вплоть до выхода на Форосскую дорогу.

Здесь пятно стало заметнее. Оно постояло пару минут, постепенно обрастая очертаниями человека, затем побежало по правой обочине. Такое развитие событий мне понравилось: бегущему бессмысленно озираться. Мир трясется перед глазами. А надумай остановиться, я имею дополнительные секунды, чтобы уйти с «линии огня». Я тоже побежала, но по левой стороне, вдоль канавы водостока и густого кустарника, покрывающего подножие холма. Мы бежали довольно долго — мимо скалистых нагромождений у моря, мимо памятной скалы Обмана, палаточного городка, нудистского пляжа...

А затем пятно исчезло.

Тихий ужас охватил меня. Я решила, что меня увидели! Готовят засаду у того места, где я буду пробегать. «Чушь собачья, — проворчал мой здравый смысл, поневоле вынужденный перейти на мою сторону. — Эта дамочка не оборачивалась, ты сама видела. Она просто сошла с дороги, потому что ей гуда надо». Понятное дело, ей надо к морю. Приведя в порядок сердцебиение, я перебежала на правую сторону и довольно быстро уткнулась в тропу, круто падающую с обочины. Вплоть до моря здесь только груды камней. Край дороги окаймляли кусты. Я боком ступила на тропу, присела, чтобы не растянуться на скользком грунте, и неуклюже съехала в кустарник. Опять шла боком, выставив согнутую руку. По счастью, тропа худо-бедно просматривалась, а хищные ветки не доставали до моего лица. Растительность осталась позади, со стороны моря замерцала высокая скала, похожая на спину двугорбого верблюда. Все подходы к ней преграждали беспорядочно наваленные камни. Начинался мир пещер и гротов — самое зловещее месте, где бродят души убиенных контрабандистов...

Я прошла метров десять в сторону моря и неожиданно обнаружила, что сбилась с тропы. Попыталась вернуться, ступила на плоский валун, однако потеряла равновесие, поскользнулась, а когда поднялась на ноги, то вновь заговорил мои здравый смысл: «Вернись в бунгало, еще не поздно. Целее будешь!» Я попыталась успокоиться. Встала на камень, замерла, принялась всматриваться в причудливые очертания висящих над водой скал. И вдруг метрах в пятидесяти отметила шевеление! Я перестала дышать, сконцентрировалась... Есть! Еле различимая фигурка, точно крабик, карабкалась по камням, направляясь к левой впадине в спине «верблюда». Я отправилась туда же, карабкаясь по холодным глыбам, самые опасные участки преодолевала на коленях, на четвереньках, сползала, подтягивалась... И, опять потеряв объект из вида, застывала в отчаянии, но, заприметив колебание в пространстве, мгновенно успокаивалась и продолжала черепашьи гонки...

К моменту, когда особа, которую я заранее люто ненавидела, добралась до впадины в скале, я имела в активе нарывы на пятках и ушиб плеча.

Она выкарабкалась на гребень впадины и распрямилась. Обернулась и замерла. Я скрючилась в расщелине. Все мои предположения оказались верны. Женщина. Молодая, сильная. Явно не мадам Костюкович. Она никуда не спешила. Ее фигура бледно прорисовывалась на фоне туч. Потом нагнулась, осторожно сползла с гребня и стала потихоньку исчезать. Сначала исчезли ноги, затем гибкий бюст, затянутый во что-то обтягивающее, руки, все остальное...