Венгрия за границами Венгрии - [14]

Перевод: Мария Шарко

* * *

Эта прекрасная женщина-кит, этот двуличный город

Толстая женщина жизнь мою перестирала,

начисто стерла всю грязь, я вернулся в начало.

Толстая женщина в раме стекла городского,

прошлое прожито, как мне найти тебя снова.

Что-то притащит мне завтра в повозке скрипучей

славная женщина-кит, этот город пахучий,

этот двуличный эдем отвергает молитвы.

Омут, в котором я бегал по лезвию бритвы

в князи и в грязи и снова: огромное тело

я, заикаясь, черчу на бумаге несмело.

Я неприступность его покоряю со стоном,

и проступает былое полуденным фоном.

Перевод: Дарья Анисимова

Город, где может жить тело

Издалека я наслаждался

горами, но задрать им юбки

перистых облаков украдкой

я не мечтал. Я выл от моря,

и лишь работу ненавидел

сильнее путешествий. Город

моей вселенной стал. Я был в нем

самим собой, когда бурлила

вокруг толпа, и взгляд глотал

наживку красочной рекламы.

Кафе: земное наслажденье.

Я мог сидеть в дыму часами,

и неустанно и бездумно

бездельничать: пустоты в жизни

наполнили кафе, скитанья,

и Юдит. Иногда я думал

с собой покончить и пытался

добить неплотный сгусток плоти,

но вот я жив. И полагаю,

блаженство страха перед бездной

пожалуй, отрицает пастырь,

но все же в этом было счастье.

С каким отчаяньем я мчался

на дождевых червях подземки,

на эскалаторе толкался,

себе присваивал в мечтаньях

одежду броскую и женщин!

Сидеть на набережной возле

стального зеркала и видеть,

как отражается на глади

мое лицо, и Пешт, и Буда!

Поэзия окраин… Разве

пурпурный трон приятней глазу,

чем теплые, родные лужи!

В огромной глянцевой квартире

едва ль такие бродят страсти,

которые ежеминутно

бурлят на хуторе забытом.

Там, в закоулках, среди спертых

воспоминаний пруд, и роща,

сад розовый и водопады,

принцесса в замке, и полцарства,

и привидения, и ведьмы.

Я вечный трубадур былого,

непреходящего, я буду

играть удушливое танго,

признание в любви безмерной,

которая лишь мне доступна,

которая лишь там снисходит.

Перевод: Дарья Анисимова

Я и болезнь

Моя голова смотрит гордо

(еще бы к ней крепкое тело),

работа на славу, я буду

вселенную строить умело.

Я в ней и зачинщик, и пастырь,

ползучий, при этом крылатый,

я Бог, воплотившийся в смертном.

И все же что свято, то свято.

Что наше, то наше. Границы

преступная страсть не нарушит,

круги не собьются. Я знаю:

болезнь не пожрет мою душу.

Перевод: Дарья Анисимова

Блаженство на окраине

В юдоли современных крыс

с размахом бушевала страсть

слепых надежд. Из-за кулис

пришла к нам плесень, как напасть,

секунды стеблями сплелись.

Любовь, как музыка, лилась!

Безумство позы! Скрежет дней!

Как скорый поезд, я влетал

под своды станции твоей.

Украдкой Эрос хохотал,

И жар вздымался все сильней.

Я погружал в отверстый рот

свою недюжинную прыть,

порой (чтоб снова не попасть

в капкан утробы) я спешил

сбежать в туннель кишки прямой.

Наш коврик, наш экран, наш мозг,

наш позвоночник, наш язык,

и наше сердце, вечный миг.

Дым раскаленный шел от вен,

и солнце щурилось едва!

Лицо любимой! Сцена сцен!

Нет смерти, ты навек жива.

И Бог трепетал, глядя на такую любовь.

Перевод: Дарья Анисимова

Под чарами танго

лишь зеркала узнают

про душу новой маски

в кредит живую розу

уже начало сказки

как ложь великолепна

как будни монотонны

до вечера бродяга

и до утра подонок

за розу королевство

цветок веселой шлюхе

лишь зеркала узнают

душа сегодня в духе

Перевод: Дарья Анисимова

Нулевой сонет

Зачем мне разворачивать сонет

— под распорядок строчек и слогов,

неровный шаг или глубокий след,

чтоб знала ты: я вышел из краев?

Пусть на бумаге, как цветы зимой,

растут нежданно фразы и слова,

чтобы тебя, фантом желанный мой,

их лепестками нежно укрывать?

Быть может, лучше клеткой будет стих,

в решетку слов я сердце заключу —

— свершается блистательный грабеж —

нездешний дар украдкой я вручу —

душа, освободившись от оков,

дотла сгорит, и воссияет вновь?

Перевод: Дарья Анисимова

Нандор Гион

Нандор Гион родился 1 февраля 1941 г. в городе Сабадка (Суботица) — родине многих выдающихся венгерских писателей и поэтов (достаточно назвать хотя бы Дежё Костолани и Гезу Чата). После техникума Гион поступил в университет Воеводины на отделение венгерского языка и литературы, а по его окончании стал сотрудником венгерского радио. Первый успех пришел к писателю во второй половине 1960-х гг. с романами «Амфибии в пещере» (1968) и «Брат мой, Иоав» (1969). В это время в югославской венгерской литературе появляется целое поколение интересных молодых авторов, объединившихся вокруг журнала «Уй симпозион» («Новый симпозиум», 1965–1992). Наряду с Нандором Гионом, ставшим в 1969 г. членом редколлегии журнала, в нем активно печатался еще один автор нашего сборника — Отто Толнаи.

Среди многочисленных романов Нандора Гиона самую большую популярность снискал «Цветочный солдат» (1973) — часть тетралогии «Он и разбойникам играл», посвященной жизни городка Сенттамаш, в период с 1898 г. до середины XX века. Роман для подростков «Бакланы еще не вернулись» (1977) стал частью обязательной школьной программы.

Нандор Гион успел побывать председателем Объединения писателей Воеводины, директором театра в городе Нови-Сад (по-венгерски Уйвидек), журналистом и редактором на местном радио. После распада Югославии в 1993 г. он переехал на постоянное жительство в Венгрию, где год спустя вышел роман «Иссахар», посвященный драматическим событиям на Балканах (по этому и двум подростковым романам Гиона были сняты художественные фильмы). После смерти Нандора Гиона (2002 г.) его имя стала носить стипендия для молодых венгерских писателей ближнего зарубежья.