Венесуэльский заговор - [13]

– Да что мне ваши документы, – пренебрежительно заявил пилот, – все это дела не меняет. Угробили нашего десантника, а теперь хорошенькими хотите показаться? Естественно, надо же создать видимость, чтобы денежки ваши в трубу не вылетели. А сейчас в комиссии входите, учите нас уму-разуму… По моему глубокому убеждению, все это фальшивка и показуха. Только и думаете, как бы нас продать подороже!

– Габриель, – укоризненно сказала Лаура, – майор прибыл, чтобы разобраться.

– Да все я прекрасно знаю, – раздраженно отмахнулся венесуэлец, – все это болтовня. Уж если наши специалисты не разобрались, то чего можно ожидать от делегации, члены которой незнакомы с местной спецификой?

Кабрера, стоя за его спиной, только пожала плечами: мол, что тут скажешь?

«Поговорил бы я с тобой в другое время и в другом месте, – подумал майор, – да только вряд ли получится. Если я и на такое стану размениваться…»

Пилот, наверное, еще долго бы высказывался по поводу «предателей-русских», у которых в голове сидят только баксы, но Лавров не имел больше никакого желания слушать монолог горячего венесуэльского мачо.

– Извините, – спокойно сказал Батяня, – не буду вас больше задерживать. До встречи. Кстати, где и когда?

– Ждите приглашения, – несколько загадочно бросил Маурильо.

– Честь имею, – козырнул Лавров, покидая помещение.

* * *

После того, как Батяня отправился в Арсенал, а трое чиновников уехали на какую-то встречу, инженер и Кондратов остались вдвоем. Спецслужбист заявил, что ему нужно поработать в номере, а Пушкарев решил прогуляться по Каракасу. Он с удовольствием подумал о том, что дела – делами, но без отдыха обойтись никак нельзя.

Командировка в Венесуэлу, при всей ее серьезности, для инженера явилась отдушиной. После ада семейной жизни ему очень хотелось отдохнуть. Жена, которая в последние месяцы достала его по полной программе, двое детей далеко не ангельского поведения – все это давило на мозг и требовало хоть какой-то смены деятельности. Кондратов предупредил, чтобы инженер нигде не шлялся, особенно в вечернее время, но, выйдя на улицу, тот забыл обо всех предупреждениях. В руках у него был только что приобретенный план города, в кармане лежали командировочные и «президентские» деньги, так что жизнь казалась прекрасной.

На улицах города было видно, что подавляющее большинство населения – это смесь европейцев, африканцев и креолов – своеобразное наследие колониальной эпохи. В Венесуэле люди с белой кожей составляют не более трех процентов населения страны, поэтому те, кто приезжает в страну из Европы и Северной Америки, просто не могут остаться незамеченными: это Пушкарев почувствовал на себе.

На улицах царило настоящее столпотворение. Пробки в Каракасе – обычное дело: город большой, машины недорогие. Пушкарев прокатился на одной из самых интересных достопримечательностей столицы Венесуэлы – канатной дороге, ведущей на гору Авила. Во время подъема и спуска можно было видеть потрясающую панораму Каракаса – с одной стороны открывался вид на город, с другой – на море.

В центральной части города ему бросилось в глаза огромное количество уличных торговцев и тех, кто предлагал самые разнообразные услуги. Прохожие могли получить все – от свежевыжатого сока до чистки обуви. Пушкарев поразился забавной услугой, еще не освоенной в России – «предприниматели» приглашали позвонить по сотовому телефону. Перед ними на табуреточке лежали пять-шесть мобильников, прикованных к ней мощной цепью.

– Попробуй, укради! – хмыкнул Пушкарев, глядя на стены домов, где можно было прочитать все, что думают венесуэльцы о политике.

«Уго не ушел!» «Команданте – до двадцать первого года!» «Толстосумы не вернутся!» «Нефть и президент служат народу!» «Гринго – вон!»

На город опустились сумерки, и столица засверкала огнями. Устав от прогулки, гость страны подался в кафе – культурно отдохнуть, благо рядом призывно мигала разноцветным светом вывеска «Каролина».

Бывшая там в самом разгаре дискотека, абсолютно не похожая на российскую, поразила Пушкарева музыкой и танцами. В отличие от России, здесь все выглядело иначе. Европейских или американских ритмов не было и в помине – только свои. Как известно, латиноамериканская культура выражается во многом в музыке – здесь танцуют все и везде, и делают это прекрасно. В этом Пушкарев быстро убедился. Наблюдая за местными красотками, инженер расслабился и отдыхал, пробуя разнообразные крепкие напитки.

Молодая брюнетка подошла к стойке, пританцовывая на ходу. Ее длинные, черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Пушкарев сидел рядом, допивая местный коктейль с каким-то мудреным названием. Стройные бедра брюнетки задели его за живое. От девушки, от ее лица, исходила такая чувственность, что инженер не выдержал.

– Разрешите пригласить вас за мой столик, сеньора, – сказал он, улыбаясь во весь рот.

– А вы что, иностранец? – взглянула на него смуглянка.

Ее большие глаза с длинными ресницами пристально и чуть иронично глядели на белобрысого «мачо».

– Как вы узнали? – удивился он.

– Да что же тут непонятного? – хихикнула девушка. – И так все ясно: и акцент, и загар…