Венера туберкулеза - [10]

- Вадика можно.

- Какого Вадика?

- Вадима Александровича Дворянова.

Продавщица, не меняя своего подозрительного взгляда, удаляется звать директора. Через три минуты появляется мой бывший одноклассник. В первом классе я огрел его сумкой со сменной обувью по голове, сотрясение мозга, какая-то случайная бабушка везет его домой на санках, меня на следующий день директор школы строго отчитывает в своем кабинете, а вечером папа стегает ремнем. С тех пор с Вадиком у нас отношения очень хорошие.

- Вадик, - я стараюсь не смотреть ему в глаза, чем выгляжу еще более не естественным, - привет. Извини за беспокойство, мы опаздываем в администрацию. Там сегодня какое-то собрание, а я баллотируюсь на пост депутата. Добрось, пожалуйста.

Он отзывчив. В машине я рассказываю о своей предвыборной платформе и призываю голосовать за меня. В подъезде, где мы только что раскуривались через выброшенную кем-то пластиковую бутылку, было насрано. Красный ковер коридоров администрации позади, Нарезка остается в коридоре, я вхожу в зал. Весь бомонд Района. После районного сброда. Дивно. Коммерсанты, партийные функционеры, общественные деятели, редактора газет, представители научных кругов.

- Нам надо решить, - призывал господин Щ. из «Яблока», - в каком порядке размещать представления кандидатов в районном органе печати. Я предлагаю провести жеребьевку.

- А я предлагаю, - противостоял ему господин Б., - разместить представления в алфавитном порядке.

Грызня. Неописуемая мелочность. Нескрываемая корысть. Все серьезные, в пиджачках, с папочками, с листочками. Какая-то игра со своими правилами и ролями. Дочки-матери для взрослых. У меня даже ручки не было. Чувствую себя не уютно. Главное, чтобы не надо было ничего говорить. Могло бы быть неадекватно. Обошлось. Мы вышли из администрации, мимо проезжал мой друг детства Макс. Заметив меня, он тормознул с желанием пообщаться. Меня елозили другие желания. Выдавать бред и смотреть на реакцию людей – это была моя отрада, издевательство над собой и миром. Через боковое стекло я всунул свое лицо в его салон и дал волю наркотическому опьянению:

- Я только что из администрации… Я там очень испугался… Мы же будем бомбить их калом?… Ты нам нужен… Все запрограммировано, - не даю ему ни минуты, чтобы опомниться, - На следующий день после выборов по нашему району будут расставлены кресты с сожженными на них одинокими пенсионерами и развешены листовки, сообщающие о том, что таким образом господин Щ. мстит москвичам за свое поражение. Достойная заварушка. Это очень злобный черт. Его надо ликвидировать раньше, чем случиться страшное.

Хорошо, что на собрании я твердо настроился молчать. Чтобы участвовать в выборах в Московскую Думу по своему району, мне хватило собрать подписи друзей и знакомых и сопроводить подписные листы необременительной документацией.

- Может быть еще хуже. Господин Щ. все же становится депутатом. Люди доверяют этому искреннему человеку. Ему вручаю мандат, а на следующий день господина Щ. ловят на квартире у известной районной алкоголички. Мадам Клавдия, которая не дает жизни всему подъезду. Когда она напилась и заснула со спущенными штанами в лифте, дворовые мальчишки засунули ей во влагалище длинную деревянную щепку. У депутата большие связи, он поставлял ей мясо, а она делала из человечины крабовый паштет и торговала им на Ярославском вокзале. В портмане господина Щ. найдена фотография соития Клавдии и ее мужа, находящегося в местах лишения свободы. «Моему президентику». Выясняется, что господин Щ. когда-то сбежал из психушки и уже много лет ведет двойную игру.

Сам не могу понять, откуда во мне весь этот смрад. Как же я мерзок временами. Помню, устраивался я на работу в школу и проходил собеседование с психологом, всякие простенькие вопросы.

- А какая вам нравится литература?

-Всякая. Особенно черный юмор.

Это был единственный раз, когда я пересек порог данного учебного заведения. У гробовщиков внутри было чище, чем у меня. Наркоман Нирвана оттрудился на этой ниве два месяца. Тащили они гроб, в нем – тетка, превратившаяся в желе, родственники ждут на улице, они спотыкаются, и желе разлетается по комнате. Куски собираются по всем углам, конструируется подобие формы тела, и - в землю. Найти успели не все. В последствии фрагменты обнаруживались периодически даже посетителями. Мне срочно требовалась чистка. Наверное, в России все не так уж и плохо, раз туберкулез не повален. Макс не стал задерживаться возле извращенных настроений.

- Ты за меня будешь голосовать или за господина Щ.?

- Наркоман, - крикнул он, уезжая вдаль.

Кто угодно, только не я. Скорее тот парень, на которого мы с Нарезкой наткнулись на лестничной клетке, когда выходили на улицу, чтобы поехать в администрацию. Такое не забывается. Это были глаза зомби, нечеловека. Что-то пустое и зловещее, что-то беспомощное и одновременно опасное, что-то совершенно неприятное было в них. Глаза были распухшие и стеклянные. Неживые. Даже не глаза. В руках у его подруги был инсулиновый шприц. Они суетились. Это уже конец. Как же все было хорошо в детстве. Этот безмятежный сон ребенка сейчас видится мне раем. Идущие по скользкой дорожке, потеряли безмятежность очень рано. Во имя косяка, без которого вся вселенная была скучна, банальна и сера, мы отказывались от сказки, в которую мог обернуться мир, если бы мы смотрели на него без косяка. Обыденность не давала удовлетворения, и в этом мы были ущербны. Бутылка за бутылкой, косяк за косяком давали блаженство, корень которого я увидел в одну из ночей. Познать корень, лишив растение жизни. Мы приехали на пустынную площадь, смастерили из пластиковой бутылки прибор, забили в него траву, выкурили ее, и Хазар вышвырнул использованную тару на улицу. Было за полночь. Откуда-то появляется нищая бабушка с двумя сумками пустых бутылок, и с уверенностью, что мы пили пиво, бросается к нашему подарку, поднимает его, вертит в руках, ложный сигнал, и она расстроенно идет дальше, шаря глазами по земле. Особенно в районе урн. Своя система ценностей окружающего мира, свои точки приложения человеческих возможностей. Никого из нас это не тронуло. Безразличие взращивает в людях маленького дьявола. Скрыто от глаз под землей. Зло – это всего лишь закономерная реакция человека, которому не хватает сопереживания, провокация каких-либо ответных чувств, энергия, если другой энергии нет, одиночество. Добро, любовь, правда, понимание обходили меня стороной, неужели же кто-то будет отказываться от всего этого во имя инфицированного СПИДом шприца, поэтому я и стал гадом.