Венера Прайм 5 - [25]

На поверхности они обнаружили под ногами пену чистого и тонкого водяного льда, его структура напоминала тальк. Гравитация Амальтеи была настолько микроскопической, что о ходьбе не могло быть и речи: все они были привязаны друг к другу, как альпинисты, и неслись по равнине при помощи своих ранцевых маневровых систем.

Из белого тумана перед ними вырисовывалось нечто, черное и паучье, покрытое сосульками, причудливо разбросанными во все стороны.

Бесспорно, это был искусственный объект — вполне возможно, радиоантенна, что казалось вполне вероятным, — но в деталях он был невыразимо чужероден. Огромная круглая установка представляла собой неглубокую чашеобразную решетку более километра в поперечнике, параболоид с центральной мачтой, заканчивающейся в центре.

Целый час они ползали, все рассматривая, пытаясь отколоть хотя бы кусочек, но материал напоминал неразрушимо прочный черный пластик, — ни винтов, ни болтов, ни заклепок.

Ангус Мак-Нил указал на то, что если это антенна, то ее форма явно не предназначена для дальней космической связи, слишком она плоская. — И подумайте о том, — продолжил он, — что движет этими гейзерами, откуда берется эта энергия.

— Может быть, источник энергии вовсе не на Амальтее, — сказал Блейк.

— Что ты имеешь в виду, Блейк? — Раздался в шлемах голос профессора Форстера.

— Еще год назад Амальтея считалась твердым телом. Если жесткость была искусственной, а сигнал медузы каким-то образом отключил эту штуковину, то теперь Амальтея чувствует приливные силы Юпитера и гейзеры, это результат их действия. Если Амальтея действительно состоит в основном из воды, то расширения и сжатия, когда она вращается вокруг Юпитера, достаточно, чтобы она начала кипеть… 

 …Позже на орбите, Блейк, оставив остальных спорить о том, как и с кем связываются антенны, направился в тесную, но хорошо оборудованную лабораторию корабля.

Ему все-таки удалось с помощью лазерного резака и ионной ловушки добыть несколько молекул чужеродного материала. Спектрометрия ему не очень помогла: никаких экзотических элементов не обнаружилось. Что бы ни придавало этой структуре необычайную прочность и долговечность, это, несомненно, было связано с ее кристаллической структурой, но от нее остался лишь молекулярный хаос, когда Блейк взорвал ее своим лазером.

Он сдался и занялся изучением образцов льда, которые они собрали. Они были более… наводящими на размышления. Он вглядывался в показания приборов, мрачно качая головой, когда заметил, что Форстер наблюдает за ним из проема люка:

— Привет. Пришли посмотреть, как я вспоминаю институтский курс химии.

— Ну и как успехи? — Брови Форстера нахмурились. 

 — Успехи? Какие успехи — сплошь неудачи. Попытка определить возраст льда по этим кернам, которые мы взяли сегодня, оказалась безуспешной.

— А в чем проблема?

— Получаются сумасшедшие результаты. В кернах показания, отличаются друг от друга на несколько порядков. Может быть, я учился по неправильным учебникам, может быть, они были переведены с эскимосского или финно-угорского или еще с какого-нибудь.

— Почему бы не поверить приборам? Один образец старый, другой молодой.

— Речь идет не о старых и молодых, сэр, а о молодых и очень молодых. Большинство образцов датируют этот лед миллиардом лет. Сравните это со льдом с Ганимеда, Каллисто или Европы, который составляет солидные четыре-пять миллиардов лет.

Голос Форстера звучал грубо, но в нем слышалась улыбка:

— Это значит, что Амальтея не была частью системы Юпитера. Возможно, ее поймали позже.

— Тогда это значит, что Амальтея не была частью Солнечной системы. — Блейк хмыкнул. — Прислушайтесь, я говорю словами Рэндольфа-Крикуна-Мэйса.

— А самый молодой образец?

— Где-то между тысячью и десятью тысячами лет, сэр.

— Да, возраст, — сказал Форстер, уже открыто улыбаясь, — и откуда этот образец?

— Прямо под инопланетной антенной. 

— Возможно, это будет интересное место для начала поисков. — Форстер тихо вздохнул. — Жаль, что Трой с нами нет. Может быть, у ее культа нашлось бы что сказать по этому поводу.

— Ей бы не понравилось, если бы вы назвали «свободный дух» ее культом, профессор.

— Тогда «саламандра», или как вы там себя называете. Профессор Надь пытался просветить меня, но, боюсь, мне так и не удалось разобраться.

— Кроме того, «Знание» едва ли является полным. Там Амальтея не упоминается, насколько мне известно, — сказал Блейк, стараясь уйти от темы тайных обществ.

— Но, как-то так получается, что Трой всегда знает больше, чем это так называемое «Знание», может быть и в нашем случае это так. Поэтому жаль, что ее нет. Что она делает там, на Ганимеде?

— Простите, я знаю об этом не больше, чем вы. 

— Хм, Ну… жаль. Что еще ты можешь показать мне, мой мальчик? — Форстер повернулся к лабораторному столу и постучал пальцем по маленькому плоскому экрану лазерного спектрометра.

В ходе дальнейшего, углубленного анализа полученных результатов они сошлись во мнении, что лед похож на замерзшую в вакууме морскую воду.

XIII

«Майкл Вентрис» осуществил мягкую посадку на Амальтею. Его три ноги погрузились глубоко в пенистую поверхность. В отсеке оборудования, освещенный  рабочими лампами, «Ледяной Крот» был уже освобожден почти от всех креплений. Блейк и Форстер забрались в его кабину и пристегнулись. Рыжеволосый профессор заметно нервничал, вероятно он вспомнил о своей почти катастрофической экспедиции на Венеру.