Двумя годами позже…
Загородное поместье лорда Кингмана, к юго-западу от Лондона .
Билл, элегантный мужчина средних лет, медленно поднимается по широкой лестнице в свои комнаты. Он смотрит на часы. Деловая встреча назначена на шесть часов — сегодня она будет предварительной, все решится завтра. Ужин будет ровно в восемь. Каковы бы ни были его недостатки как стратега (размышляет Билл), Кингман знает, как правильно все организовать.
Шесть часов. Встреча начинается с церемонии. Святилище в поместье лорда Кингмана одно из старейших сохранившихся в «Обществе Афанасийцев». Сводчатый потолок украшен узором в виде звездного креста с золотыми листьями на голубом фоне, это удивительно точное изображение, учитывая, что европейцы были незнакомы с южным небом, когда строился этот склеп.
Юрген читает посвящение. Наконец, все произносят торжественно — ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО — и пьют из чаши, в данном случае из железного сосуда, хеттского изделия, жемчужины коллекции Кингмана.
Они меняют свои мантии на обычную одежду и снова собираются в библиотеке, под дубовыми полками, заполненными множеством настоящих печатных книг, переплетенных в тисненую кожу.
Из присутствующих членов исполнительного комитета четверо изображают из себя охотников, Кингман и Билл в цивильных костюмах, Юрген похож на американского ковбоя, Холли в белом хлопчатобумажном сари. Джек Ноубл одет как манхэттенский банкир, хотя выглядит как стареющий борец. Мартита так же естественно бледна, как Холли темна, и, как и та, стремится к максимальному эффекту от контраста, для этого надела грубый шерстяной наряд, который оттеняет ее прекрасные золотые волосы. Хотя костюм Мартиты полувоенный, ее воинственность неподдельная.
— Неудачи последних двух лет. Я считаю их нужно обсудить. — Объявила она тему собрания, когда дворецкий принес и расставил напитки.
— Наша программа — в основном твоя программа, Билл, но поправь меня, если я ошибаюсь, — она бросает на него лукавый взгляд, — жалким образом провалилась. А какой разумной она казалось поначалу.
— Я твердо уверен, что нет необходимости копаться в неудачах. Всем хорошо о них известно. — Всем своим видом и тоном Билл изображает оскорбленное достоинство. Но Мартиту с толку не сбить:
— Я думаю, что мы все могли бы извлечь пользу из тщательного анализа произошедшего.
Во-первых, мы потерпели неудачу в первой попытке создать Посредника, а следующий экземпляр еще не испытан и когда это будет никто не знает.
Во-вторых, не удалось скрыть местонахождение Нашей Звезды, и в-третьих мы не смогли сохранить конфиденциальность священных текстов.
— Что касается Нашей Звезды, я думаю опасения напрасны, никто точно не знает, где она находится, и никто не узнает, пока не поступит сигнал. — Говорит Джек со своей обычной прямотой.
— Я согласен с Джеком, — говорит Юрген. — Наша Звезда достаточно хорошо умеет прятаться.
— Она не об этом, — вставляет Холли. — Дело в нашей неудаче, дорогостоящей неудаче, которая привлекла внимание к тому, что мы надеялись скрыть.
Ее самодовольная манера (размышляет Билл) не раз вызывала у меня желание ее чем-нибудь как следует стукнуть, но в логике ей не откажешь.
— А, с текстами, кто ответит … — продолжает Мартита, но не заканчивает фразу, и повисает тишина. Биллу показалось, что в библиотеку в этой тишине влетел ангел. Ангел смерти, без сомнения.
Некоторые называют их свободным духом. Некоторые называют их афанасийцами. Их попытка уничтожить все существующие копии того, что публика стала называть письменами культуры X, и устранить любого, кто мог бы восстановить их по памяти, была смелой и необходимой попыткой. Но полной неудачей ее назвать нельзя. В результате Билл и его сотоварищи узнали многое, что в противном случае, осталось бы им не известным. Взять хотя бы знания, содержащиеся в переведенных текстах. Правда истолковать перевод было весьма проблематично, а правильно истолковать тем более.
Но если оценивать беспристрастно, признавал Билл, то в истории с письменами афанасийцы больше потеряли, чем нашли. И, конечно, за это кто-то должен ответить. И как бы не оказаться в их компании.
Кингман, который до сих пор не принимал никакого участия в происходящем разговоре, а только руководил действиями дворецкого короткими кивками и наклонами своей львиной головы, вдруг резко произнес:
— Нет, я сделал все, что мог. Сейчас я расскажу вам все во всех подробностях и вы увидите, что никто на моем месте не смог бы сделать большего.
Кингман, освежившись глотком виски, начинает говорить:
— То, что вас интересует, что, как говорится, имеет отношение к делу, начинается на «Станции Марс»…
Время летит быстро, уже почти восемь часов. Слуги тихо, пытаются напомнить собравшимся об этом, о том, что ужин уже их ждет.
Но Кингман удивительно вовремя заканчивает свой рассказ:
