Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - [26]

Свет погас, экраны засветились.

– Вот картинки с homo sapiens, мужчиной и женщиной, – начал Миелвис. – Ты говоришь, что все у нас перемешалось. Но я тебе покажу, насколько ничтожны произошедшие изменения.

Он начал с изумительно красивого изображения репродуктивных органов человека, показав, насколько они схожи у мужчин и женщин в пренатальный период, и насколько принципиально мало отличаются друг от друга в более зрелом возрасте. Каждый орган у мужчины имел свой аналог в женском теле.

– И, если бы ты не принадлежал к культуре, которая только и занимается тем, что акцентирует различия между мужчиной и женщиной, ты бы увидел, насколько эти различия минимальны (впервые Чарли слышал ледомца, который рассуждает о культуре homo sapien).

Затем Миелвис перешел к экспонатам, иллюстрирующим разнообразные патологии. Здесь можно было увидеть, как, подвергнутый простому биохимическому воздействию, один орган мог атрофироваться, а другой, наоборот, невероятным образом развивал функции, которые в его случае считались рудиментарными. Мужчина начинал производить грудное молоко, а женщина – отращивать бороду. Миелвис доказал Чарли, что сильный пол может выделять прогестерон, а слабый – тестостерон, хотя и в ограниченных объемах. Потом он перешел к иным видам, чтобы продемонстрировать Чарли все многообразие типов размножения, существующих в живой природе. Он показал пчелиную матку, которая совокупляется высоко в небе, а после, от поколения к поколению, оплодотворяет тысячи яиц; стрекоз, которые устраивают любовный танец, соединившись в некое подобие кольца, порхающего над болотами; лягушек, чья самка откладывает икру в большие поры на спине своего кавалера. Были там и морские коньки, у которых честь приносить потомство принадлежит мужским особям, и осьминоги-аргонавты, которые в присутствии своих возлюбленных начинают размахивать специальными щупальцами – те отрываются и, в случае, если дама благосклонна к своему ухажеру, она подхватывает свободно плывущее щупальце и использует его для оплодотворения; если же самец самке не по душе, то щупальце со сперматофорами съедается. К моменту, когда Миелвис закончил, Чарли готов был признать, что, по сравнению с великим многообразием способов размножения, которые демонстрируют представители живой природы, различия между ледомцами и homo sapiens не кажутся такими уж существенными.

– Но как все это произошло? – спросил Чарли, когда наконец смог уместить в своей голове полученные сведения.

Однако Миелвис ответил вопросом на вопрос:

– Что заставило первых наземных созданий выбраться из жижи первобытных болот и, вместо воды, вдохнуть воздух? Как их потомки спустились с деревьев и, подобрав на земле дубину, использовали ее в качестве первого инструмента? Почему некое существо, впервые выкопав ямку, вполне целенаправленно уронило туда семечко, надеясь на всходы? Это просто случилось – и все. Такие вещи случаются…

– Но ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, – с трудом сдержал возмущение Чарли. – И о моем виде – тоже.

Миелвис, несколько раздраженно, отозвался:

– Твой вид – это специальность Филоса, а не моя. Меня больше занимает Ледом. Но, как я понимаю, ты не очень-то хочешь знать, почему вы исчезли. Никто из нас не собирается ничего скрывать от тебя, но не кажется ли тебе, что возникновение Ледома и конец homo sapiens как вида – вещи взаимосвязанные? Конечно, тебе решать, хочешь ли ты знать об этом или нет.

Чарли опустил глаза.

– Спасибо, Миелвис, – проговорил он.

– Поговори с Филосом, – сказал Миелвис, широко улыбнувшись. – Он все объяснит лучше, чем кто бы то ни было. И он знает, где остановиться. А я не смогу – не в моих привычках удерживать важную информацию. Так что – к Филосу!

– Спасибо! – повторил Чарли. – Непременно.

Напоследок Миелвис, все так же широко улыбаясь, сказал:

– Природа, какой бы расточительной и избыточно разнообразной она ни была, неизменно следует одному важному принципу – она последовательна. И природа свято придерживается этого принципа – даже если для этого ей приходится творить чудеса.

– И все-таки это здорово, – говорит Джанетт, вернувшись из детской спальни. Она наливает две порции виски в стаканы с толстыми стенками – себе и мужу. – Здорово иметь таких соседей.

– Согласен, – кивает головой Херб.

– У нас так много общего!

Минуту подумав, Херб интересуется:

– Как провели вечер?

– Отлично, – отзывается Джанетт и, помолчав, говорит:

– Значит, история такая. Усвой и смотри не забудь. Ты семь недель корпел над презентацией для своих кондитеров, которые намерены торговать мороженым и всякими булочками.

– Вот как? Целых семь недель?

– И придумал для них слоган.

– Да быть не может! И как это меня угораздило?

– Помолчи! Слоган звучит так: «Попробуй укуси»!

Херб, ошеломленный, во все глаза смотрит на жену.

– Ничего себе! – наконец произносит он. – Да ты просто гений!

– Никакой я не гений. Я – мелкий воришка. Это Тилли придумала, случайно, а я присвоила. Надеюсь, она забудет, а я всем скажу, что ты корпел над этим слоганом семь недель.

– Умно! Думаю, сработает. Кстати, Смитти меня сегодня пригнул.

– Ты что, дал ему по носу?