Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - [22]

– Уже оделся? – спросил он. – Отлично!

После чего лицо его сморщилось, приняв выражение, которое ввергло Чарли в недоумение.

– Что-то не так? – спросил он. – Жаль, что у меня нет зеркала.

– Понимаю, – отозвался Филос. – Ты позволишь?

И замолчал.

Чарли понял, что Филос каким-то образом хочет исполнить его просьбу. Но как и почему он просит позволения?

– Конечно, – кивнул он, и тут же от удивления у него перехватило дыхание.

Филос соединил ладони и тотчас исчез, а вместо него перед Чарли появился некто в плаще цвета морской волны с высоким воротником; воротник обрамлял длинное лицо, а ниже виднелись изящные шорты с аккуратными складками передника, и мягкие полусапожки. Плечи были голые, на голове торчал немыслимый черный шар, но даже эта дурацкая деталь не портила ощущения чего-то в высшей степени модного и элегантного. Как ни странно, на само лицо Чарли внимания не обратил.

– Ну как, все в порядке? – спросил Филос, когда фигура исчезла, и он вновь появился перед Чарли, который все еще стоял с открытым от удивления ртом.

– Как ты это делаешь?

– О, я совсем забыл; ты этого еще не видел, – отозвался Филос.

Он протянул руку. Его запястье обхватывал браслет голубого металла – из такого же была сделана ложка, с помощью которой Чарли управился с завтраком.

– Когда я трогаю браслет пальцем, появляется вполне приличное зеркало, – объяснил Филос.

Он продемонстрировал действие браслета – на мгновение перед Чарли вновь появилась элегантная фигура с идиотским шаром на голове.

– Да, неплохая игрушка, – кивнул Чарли, который любил всевозможные хитроумные приспособления. – Но на кой черт таскать с собой зеркало? Ты сам можешь в него посмотреться?

– Увы, нет, – ответил Филос, с лица которого все еще не сошли недоуменные морщины, через которые, впрочем, теперь пробилась улыбка. – Это преимущественно защитное устройство. Мы здесь редко ссоримся, и одна из причин этого – наши зеркала. Представь: ты устал, тебе все осточертело, ты ведешь себя абсолютно нелогично (это слово включало в себя дополнительные значения – «глупо» и «оскорбительно»), и тут тебе показывают тебя – таким, как тебя видят другие.

– Да, это способно успокоить любого.

– Именно поэтому прежде чем вызвать зеркало, мы просим друг у друга позволения. Чистая вежливость. Думаю, это вообще свойственно любой человеческой культуре – в том числе, и вашей. Человеку не нравится, когда ему демонстрируют его самого, – если, конечно, он сам об этом не попросит.

– Да, у вас тут настоящая игровая комната, – восхищенно проговорил Чарли.

И, показав Филосу на свой наряд, спросил:

– А как я выгляжу?

Филос оглядел его с ног до головы, и морщинки на его лице углубились.

– Все отлично, – сказал он.

Впрочем, в голосе его слышалось некое напряжение.

– Замечательно, – повторил он. – Все выбрал со вкусом. Идем?

– Слушай, – сказал Чарли, помедлив. – Тебя что-то беспокоит? Если я сделал что-то не так, самое время об этом сказать.

– Ну, если ты сам спрашиваешь… (видно было, что Филос тщательнейшим образом подбирает слова), то скажи – тебе так мила эта… эта шляпа?

– Эта? – переспросил Чарли. – Да я про нее совсем забыл. Она совсем ничего не весит, а, потом, это зеркало, все такое…

И решительно закончил:

– Абсолютно не мила! Я просто примерил ее, а теперь не могу снять.

– Ну, это не проблема.

Филос раскрыл шкаф и извлек оттуда нечто, размером и формой напоминающее рожок для обуви.

– Вот, – сказал он. – Дотронься до шляпы.

Чарли так и сделал. Черный шар, отделившись от его головы, упал на пол и, подпрыгнув пару раз, затих. Чарли отфутболил его в глубь шкафа, отправив туда же и рожок.

– Что это? – спросил он.

– Деактиватор статического электричества, – пояснил Филос.

– И что, одежда держится на вас и на мне из-за статического электричества? – спросил Чарли.

– Да, – ответил Филос. – Видишь ли, эта материя – не просто мертвый материал. Хотя я не очень-то в этом разбираюсь. Спроси у Сиеса.

Чарли внимательно посмотрел на Филоса.

– Тебя все еще что-то беспокоит, – сказал он. – Ну-ка, выкладывай, что ты думаешь!

Беспокойное выражение не покидало физиономии Филоса.

– Я бы предпочел промолчать, а то…

– Что такое?

– Когда тебе что-то не нравится, ты занимаешься рукоприкладством… Точнее – ногоприкладством.

– О, мне очень жаль, что я так себя вел. Но теперь все иначе. Поэтому я готов услышать все что угодно.

– Знаешь, что ты надел себе на голову?

– Нет.

– Турнюр.

Расхохотавшись, они вышли из комнаты и отправились к Миелвису.

– Что-то они заигрались, – говорит Смитти.

– Игра как форма протеста.

– Протест так себе, не вполне адекватен.

Смитти не хочет унижать Херба, но про себя смеется.

Наступает тишина. Все уже сказано, слова кончились. Оба понимают, что каждый из них ищет тему для разговора, и не находит. Странно, неужели нельзя просто помолчать? Но Херб держит язык за зубами, а то, чего доброго, сосед решит, что он опять хочет взяться за что-то серьезное.

– Манжеты на брюках снова выходят из моды, – через минуту говорит Смитти.

– И опять миллионы парней будут перешивать штаны. А интересно, куда портные денут отрезанные манжеты? А производители? На что пойдет освободившаяся ткань?