Венера из меди - [23]

Этот район был когда-то самым грязным в городе. Теперь было много соперников, боровшихся за эту честь. Субура походила на пожилую шлюху; у нее все еще была подмоченная репутация, хотя действительность уже была не такова. Но тебя все равно могли тут ограбить. Как и повсюду, на этих улочках, где можно пройти только по одному, в грабителях не было недостатка. Их прием был: рука на горле, нож под ребро, сорвать кошелек и перстни, и перепрыгнуть жертву, роняя ее лицом в грязь.

Я был в полном рассудке. Я знал Субуру, правда не настолько, чтоб узнавать людей по лицам, и не настолько, чтоб местные злодеи избегали меня.

Я пришел сюда с намерением копнуть поглубже прошлое Северины. Секретарь претора Лузий упомянул, что ее первый муж, торговец бусами Моск, был владельцем магазина, который все еще существовал где-то здесь. Я начал искать ювелиров. Они обычно знают, где болтаются их конкуренты. И действительно, с третьей попытки мне указали правильное направление, и я подошел к лавке как раз, когда она открывалась.

Новый продавец был, вероятно, еще одним бывшим рабом из дома Севера Моска, теперь свободный и работающий на самого себя. Он торговал всякого рода камнями, от инталий, что он вырезал на поверхности драгоценных камней, до камей благородного рисунка. Он использовал всякие сорта полудрагоценных камней, но предпочитал агаты – бледно голубые, с молочно-белыми прослойками; белые камни, с просвечивающими зелеными и красными охряными прожилками; полупрозрачные угольно-черные; строгие матовые цвета кожи и бронзы. Он уже сидел на скамейке, сортируя крошечные золотые бусинки. Очевидно, всю работу он делал сам.

– Привет! - крикнул я. – Это здесь живет Север Моск? Мне сказали искать его тут; моя мать была знакома с его…

Он посмотрел на меня задумчиво:

– Они знакомы по Тускулу77?

У него был необычно писклявый голос для человека, державшегося столь солидно.

Подумав, что это может быть ловушка, я неопределенно пожал плечами.

– Может быть. Моя ма жила в разных местах. Она мне об этом рассказывала; Признаюсь, я слушал ее недостаточно внимательно…

– Моск умер.

– Нет! – присвистнул я. – Значит я напрасно потратил время проделав этот путь. Слышь – моя старая мамочка обязательно спросит: можешь ли ты мне сказать, как это случилось?

Продавец облокотился о прилавок и рассказал мне о сердечном приступе от перегрева в амфитеатре.

– Не повезло. Сколько ему было?

– Шестьдесят.

– Не возраст!

Ответа не последовало.

– У него была семья? Моя ма захотела бы, чтоб я выразил им соболезнования.

Я думал, что лицо мужчины было сковано.

– Нет, – сказал он.

Это было странно; и неправильно.

– А ты?

Я держался дружески напористо, словно грубый провинциал.

– Ты теперь владеешь его делом, ты как-то был связан с ним?

– Я работал с ним. Он меня хорошо обучил; я стал заведовать делами, когда он начал чувствовать свои годы, а после того, как он скончался, я полностью заменил его.

Я восхищался его товаром. Тут было все: от ниток дешевого коралла до сказочно красивых подвесок из сардоникса, размером в половину моего кулака.

– Восхитительно! Я знаю даму, которая с радостью примет любой предмет с твоего прилавка…

Не то, чтоб я пытался, с домом, полным всякой мебели, что-то тут купить. У Елены было достаточно всяких ювелирных украшений. Большинство из них было лучше, чем я мог себе позволить; не было смысла соперничать.

– Слышь, не пойми меня неправильно, но я уверен, что моя ма говорила мне, мол Моск был женат.

– Она снова вышла замуж, – ответил он кратко, но не особо угрюмо. – Эту лавку я арендую у нее. Что-нибудь еще хочешь узнать о Моске, сынок? Где у него были родинки, или размер обуви?

Под его агрессивным напором я отступил, с видом стыдливой невинности.

– Юпитер! Я спрашиваю не из любопытства, просто моя ма потребует с меня пристойный рассказ.

– Это так. И ты слышал его, – коротко ответил резчик камей.

– Верно! Спасибо!

Я рискнул задать еще один нахальный вопрос:

– Разве тебя не раздражает, что ты сохранил на плаву бизнес Моска, хотя все еще остаешься лишь арендатором, в то время как его вдова весело проводит время с кем-то другим?

– Нет.

Резчик вызывающе посмотрел на меня, чтоб показать – если до меня не дошло, и я буду пробовать еще наглеть, от может грубо отшить меня.

– Почему я должен раздражаться? – продолжил он своим писклявым голосом. – Она назначила справедливую плату; у нее хорошее деловое чутье. Моск мертв. А что делать со своей жизнью, решать самой девушке.

Если я хотел устроить скандал, у меня не было шансов. Я глупо ухмыльнулся и удалился.

Возвращаюсь к дому охотницы за деньгами. Дневник идет своим чередом. Завтрак. Жаркая погода. Привезли вино. Собака погналась за кошкой. Охотница за золотом пошла в баню…

Так скоро я смогу описывать день Северины еще до того, как она зевнет и составит план на день. Это была легкая работа, но отсутствие результатов меня огорчало. Затем, в тот самый момент, когда я ломал голову над вопросом, как спровоцировать какую-либо перемену, началась цепь событий, что я приобрел массу новой информации в очень быстром темпе.

Портшез появился сразу после обеда. Я последовал за ним через пять улиц до тех пор, пока портшез не внесли в крытый пассаж магазина глиняной посуды. Я остался снаружи на улице. Прошло больше часа, и я начал сомневаться. Я прошел через магазин, ожидая увидеть портшез Северины ожидающим у дальнего конца тенистого пассажа.