Венера и воин - [4]

Зигрун наполняла на пивоварне новые кувшины ячменным пивом.

– Тсс, Зигрун…

Зигрун удивленно обернулась. Позади изгороди, сплетенной из хвороста, она различила голубую накидку Хелфгурда.

– Хелфгурд, что ты здесь делаешь? Айзенхард в доме и ведет переговоры с отцом.

Зигрун осторожно отставила кувшин с пивом и подбоченилась.

– Тсс! Не говори так громко. Конечно, я знаю, что Айзенхард ведет переговоры. Твоего отца трудно уговорить.

Зигрун рассмеялась:

– Я это знаю. Мне только девятнадцать. Если ты не хочешь подождать еще год, то должен будешь поднести особенно красивый подарок невесте.

– Я это, безусловно, сделаю. Положись на меня. Я тоскую по тебе, Зигрун, я должен тебя видеть.

Хелфгурд откинул свою нарядную накидку. Стало видно его мускулистое тело, и Зигрун улыбнулась.

– Подожди, – шепнула она. – Я только отнесу кувшины в дом, а потом мы встретимся в саду, за домом. Однако постарайся, чтобы тебя не заметили батраки.

Зигрун схватила тяжелые кувшины и без видимого усилия понесла их в дом. Она робко стояла в дверях, пока отец не кивнул ей.

– Разве она не чудесная девушка? – спросил он Айзенхарда и любовно положил свою руку на поясницу Зигрун. – Она родит вам много здоровых детей, потому что у нее широкие бедра и сильные плечи.

Айзенхард кивнул. Его здоровый глаз блеснул в сумрачном помещении. Он и без света знал, какая красивая Зигрун. Он знал, что сватовство лишь формальность, и он ее в точности соблюдает. А пивом, которое варила Зигрун, действительно пренебрегать не стоило.

Смеясь, Зигрун снова выскользнула из дома и побежала в сад, за которым они ухаживали вместе с матерью и посадили там горох, бобы и репу. Хелфгурд прятался за дикой грушей и притянул к себе Зигрун.

Она ради смеха стала обороняться и вырвалась от него.

– Хелфгурд, почему ты нарушаешь священные обычаи? Разве ты не можешь потерпеть?

Хелфгурд расхохотался во все горло.

– Нет, этого я не могу. Почему мне нельзя обнять мою будущую жену?

Он снова схватил ее, его губы искали ее рот. Однако она отвернула лицо. Поэтому он удовлетворился ее гибкой шеей, покрыв ее нежными поцелуями. Жар пронизал ее, сердце ее бешено забилось.

– Потому, что твоя жена должна вступить в брак девственницей, – выдохнула она.

– Я знаю, – прошептал он, не прекращая ласк. – Я хочу тебя только поцеловать, твои губы, твою шею, твою чудесную грудь…

Его руки скользили под ее тонкой рубашкой. Он подавил стон.

– Какое жестокое испытание – так долго ждать.

У Зигрун прервалось дыхание, когда она ощутила его руки на своей груди. Девушка качнулась.

– Милый, то, что мы делаем, нам нельзя.

Она обняла его широкие плечи.

– Кто осмелится судить там, где правит любовь? А я люблю тебя.

– Я не сомневаюсь, именно поэтому мы должны уважать обычаи.

Ее ладони нежно провели по его рыжим волосам, спадавшим на плечи. Солнце отбрасывало на них свои красные блики.

– Покажи мне свою любовь, Зигрун, хотя бы совсем немного, – попросил Хелфгурд.

Она ответила на его поцелуй и ощутила тепло его губ, они были подобны жару летнего солнца. Его руки обняли ее покорное тело, и она почувствовала, как все ее хорошие намерения угрожают отлететь от нее в потоке этой страсти. Он прижался к ней всем телом, волнение охватило его, и голова пошла кругом. Он был как в тумане.

– Нет, ты должен потерпеть. Очень скоро я стану твоей женой. Однако сначала ты должен меня поймать.

Смеясь, Зигрун вырвалась у него из рук, выбежала из сада и помчалась по зеленому лугу.

– Как только женщина может быть такой жестокой, – выругался он, задыхаясь, и побежал за ней, а Зигрун, оборачиваясь, смотрела, чтобы ее отрыв не был слишком большим.

– Напрягись, Хелфгурд, и поймай свою невесту. Она – олениха, легко прыгающая по лугу, а глупый охотник не должен ошибиться.

Она высокомерно засмеялась и скрылась между стволами деревьев в лесу.

– Я – хороший охотник, – закричал Хелфгурд и побежал за ней.

– В этом я не сомневаюсь, – поддразнила его Зигрун, – однако для меня нет ничего дороже свободы.

– Я знаю это. И то, что ты очень гордая. Но я знаю также, что ты меня любишь, и поэтому ты добровольно позволишь мне поймать себя.

– В это веришь только ты, дикий охотник. Старайся догнать свою олениху.

Смеясь, она убегала все дальше в лес, чтобы спрятаться от Хелфгурда. Косые солнечные лучи проникали сквозь темные ветки, окрашивая все в желтовато-зеленый цвет. От земли поднимались белые облачка тумана. Зигрун присела на корточки между широкими листьями папоротника.

Пахло влажной землей и смолой. Она крикнула, подражая сове, чтобы приманить Хелфгурда. Потом подождала.

Позади нее что-то зашелестело. Смеясь, Зигрун повернулась и окаменела. Она увидела сильные ноги в черных волосах, обутые в ременные сандалии. Медленно ее глаза поднялись к короткому кожаному фартуку и сверкающему панцирю на груди. Из-под шлема на нее глядели холодные черные глаза. Римский солдат!

– Один, помоги! – закричала Зигрун.

В то же мгновение она вскочила на ноги и побежала. Теперь только сильные ноги могли помочь ей спасти жизнь. Она зигзагами металась между деревьями, сбивала ветки и рвалась вперед к свету, к окраине леса, к спасительной долине. Сильные батраки разобьют череп этим проклятым римлянам. Где же только Хелфгурд?