Венеция. История города - [21]

Но запасы продовольствия вскоре подошли к концу, и в хлеб уже добавляли четыре пятых ржи («una bomba nello stomaco»[6], говорил Томазео). Вторая вылазка провалилась. Поддерживать порядок в городе становилось все труднее, резиденцию патриарха в палаццо Кверини-Стампалья разграбили под тем предлогом, что он ратовал за капитуляцию. Прокатились голодные бунты. И вот, наконец, 22 августа Манину пришлось начать переговоры о сдаче города. В соответствии с оговоренными условиями, он сам и сорок его коллег отплыли в изгнание два дня спустя. Всем подданным империи, поднимавшим оружие на австрийцев, также предписывалось покинуть город. Но финальную кровавую резню удалось предотвратить. Даниеле Манин, уехав в Париж, преподавал итальянский и умер в бедности в 1857 году, потеряв жену и дочерей. Его могила находится у северного фасада Сан-Марко, а памятник возвышается около его дома на кампо Манин.

30 августа австрийский маршал Радецкий с триумфом проплыл по Большому каналу, и в ознаменование победы в Сан-Марко зазвучал гимн «Те Deum». Радецкий проявил себя как отличный командующий, пользующийся уважением даже среди врагов. По крайней мере, намного приятнее было приветствовать в качестве победителя именно его, а не какого-нибудь бесцветного штабного офицера, бездарного Габсбурга или печально известного своими зверствами маршала фон Хайнау, который возглавил нападение на Венецию в самые первые дни. (Позже его отправили подавлять другую революцию 1848 года в Венгрии). Вскоре по железнодорожному мосту снова пошли поезда. Тем, кто пожертвовал драгоценности, ценные бумаги и деньги на дело революции, и так пришлось нелегко, а тут еще сожгли, как выразилась Эффи Рескин, «в бушующем огне, в огромном котле» всю бумажную валюту, выпущенную повстанческим режимом. Недавно поженившиеся супруги Рескин были одними из первых иностранцев, вернувшихся в город. Буквально через несколько лет туризм уже вновь процветал, да и в самом 1848-м, по свидетельству «Коммерческого гида по Венеции», выпущенного в том же году (и упомянутого в авторитетном исследовании Пола Гинсборга «Даниеле Манин и венецианская революция 1848–1849 годов»), в городе насчитывалось семьдесят шесть ювелирных мастерских, шестьдесят пять ателье и восемьдесят два сапожника. Благодаря туристам, отмечает Гинсборг, работы прибавилось и у гондольеров. 40 000 человек, которые по своей бедности действительно нуждались в помощи, так или иначе ее получили. Но австрийские пушки все еще держали Пьяццу под прицелом, а большинство венецианцев по-прежнему жаждали независимости или хотя бы воссоединения с независимой Италией.

Объединение с Италией

Исполнение этой честолюбивой мечты казалось соблазнительно близким в 1859 и 1860 годах, когда большая часть областей Аппенинского полуострова вошла в состав нового Итальянского королевства. А возможным это стало в 1866-м, когда Австрия проиграла Пруссии, союзнику Италии, при Кенигграце. Тогда была выработана сложная дипломатическая схема, согласно которой Австрия обязывалась передать Венето Франции, а той, в свою очередь, надлежало передать его Италии. Присоединение к Италии предстояло ратифицировать всенародным голосованием, но, по сути, это была уже формальность. И вот, в 8 часов утра 19 октября 1866 года в номере отеля «Европа» на Большом канале французский генерал Луи Лебеф де Монжермон передал Венето уполномоченным итальянского правительства. Началось безудержное веселье, повсюду запестрели итальянские трехцветные флаги. 7 ноября, когда за присоединение проголосовали 674 426 человек и только 69 против, король Виктор-Эммануил II вошел в город. На вокзале его встретили высокопоставленные официальные лица и бывший британский премьер-министр лорд Джон Рассел, затем король взошел на борт лодки и проследовал по Большому каналу. На веслах сидели гребцы в исторических венецианских костюмах. Звонили колокола, стреляли ружья, следом плыли гондолы; на следующий день в его честь устроили празднества в заново открытом театре «Ла Фениче».

Но у многих эйфория быстро прошла. Король приехал не только затем, чтобы осмотреть достопримечательности, но и как представитель большого государства, которое собиралось присоединить — или, как вскоре стало казаться многим, поглотить Венецию. Положение Венеции как административного центра, по правде сказать, еще и ухудшилось по сравнению с периодом австрийского правления. Возникли и более насущные проблемы. После введения в 1868 году налога на муку начались бунты. Повсюду царила нищета, и по-настоящему эффективно удалось справиться с безработицей только в 1869 году, когда начались работы по строительству нового венецианского порта — Стацьоне Мариттима.

Порт, Стацьоне Мариттима в целом был закончен в 1880-м, но ощутимую экономическую пользу стал приносить только в 1890-х. С Джованни Стукки прогресс пришел в Джудекку, где Эрнст Вуллекопф возвел гигантскую мельницу в неоготическом стиле — Мулино Стукки — она стоит там и до сих пор. Самого Стукки убил рядом с вокзалом недовольный работник его же предприятия в 1910-м. Всего несколько лет спустя мельницу забросили — интересы промышленности сконцентрировались на материке.