Венеция. История города - [11]

Конституция и заговоры

Если бы Энрико Дандоло захотел, он, скорее всего, мог бы и сам рассчитывать на императорский трон в Константинополе. (Есть одна неправдоподобная легенда, будто предложение перенести столицу в Константинополь даже обсуждалось и было отвергнуто только благодаря одному-единственному голосу.) Но он не стал этого добиваться, а его сын, Раньери, занимавший в отсутствие отца пост вице-дожа, не предпринял никаких попыток продолжить династию. Наоборот, Раньери организовал выборы нового дожа (Пьетро Циани) в 1205-м, принял командование экспедицией на все еще непокорный Крит и погиб в бою. «Его имени нет среди дожей, — говорит Фредерик Лэйн, — но оно непременно должно оказаться в списке тех, кто подал пример разумной сдержанности, на которой зиждилась политическая система Венеции. В этой системе не-дожи, те, кто с достоинством принимал вторые роли, играли не менее важную роль, чем те, кому удавалось занять верховную позицию».

Все это правда, однако, не следует забывать, что венецианцы в последующие века весьма успешно поддерживали и распространяли образ, который получил название «миф о Венеции»: великолепное географическое положение, точно сбалансированная конституция, идеальное сочетание элементов монархии, олигархии и (несколько менее правдоподобно) демократии, длинный список доблестных бескорыстных «не-дожей». Кардинал Гаспаро Контарини, один из величайших защитников этого мифа в эпоху Возрождения, произносит все вышеперечисленное и отмечает еще «мудрость и добродетель» предков, которые, как написал переводчик елизаветинских времен Льюис Льюкенор:

…не пропустили ничего, что могло бы хоть как-то содействовать укреплению благосостояния государства: во-первых, они положили жизнь и труды своих сограждан на службу и пользу добродетели и всегда с большим вниманием и тщанием направляли умы свои на поддержание мира, чем на достижение военной славы; неизменно прилагая величайшее старание к сохранению гражданского согласия и взаимного понимания, но при этом не упуская военных выгод.

Подобная система и вправду работала лучше многих других и, как и сами венецианцы, ее создавшие, вызывала у иноземцев вполне заслуженное уважение. Но на практике она функционировала совсем не так гладко, как изображал миф: высокородные семьи и крупные кланы обретали чрезмерное влияние, существовал антагонизм между старым и новым дворянством, и были случаи, в особенности в XVI и XVII веках, мздоимства и покупки голосов в Большом совете. Хотя система создавалась из самых лучших побуждений, она была настолько сложна, что управление и правосудие зачастую оказывались крайне медлительными и неэффективными.

Венецианская конституция развивалась, постепенно ограничивая, уточняя и делегируя некогда монархическую власть дожа. В середине XI века, когда прошли времена дожеских династий, группа наиболее уважаемых горожан действовала в качестве советников дожа и могла, во всяком случае теоретически, повлиять на слишком радикальные тенденции. Эти советники, получившие власть после убийства Витале Микиеле II в 1172 году, ввели формально еще более «демократическую» процедуру: впервые был официально учрежден орган, призванный избирать нового дожа — Большой совет, и со временем его влияние сильно возросло. Начиная с 1229 года каждый дож произносил свою личную присягу, что, конечно, сдерживало его впоследствии только теоретически. Позже была учреждена специальная комиссия, которая внимательно изучала деяния каждого дожа во время его правления и могла, при необходимости, налагать штраф на его наследников. Это был всего лишь один из множества комитетов в сложном механизме, который в целом помогал поддерживать относительную стабильность в государстве. Правила запрещали членам одной и той же семьи занимать должности в одно и то же время. Большой совет на шестнадцать месяцев избирал трех Avvogatori di соmun (адвокатуру, которая тогда выполняла обязанности скорее государственных прокуроров), в их задачи входило контролировать государственных чиновников и подвергать наказанию любого, кто пренебрегал бы служебными обязанностями или использовал служебное положение в личных целях, сколь бы знатным и почтенным он ни был. Аналогичным образом выборы дожей становились все сложнее, и к XIV столетию тех, кому предстояло его выбирать, уже самих избирали различные комитеты, в свою очередь, избранные другими комитетами, причем на некоторых этапах кандидаты просто-напросто тянули жребий.

Всеми этим выборами и контролем занималась, естественно, знать. Одна из удивительных особенностей венецианской истории — представители других слоев общества достаточно равнодушно относились к тому, что не допущены к власти. В 1260 годах, что было необычно для Венеции, наблюдались некоторые волнения в торговых гильдиях, которые в других городах Италии обладали несравненно большим влиянием. Меры, принятые дожем Лоренцо Тьеполо в 1268 году, вероятно, помогли немного успокоить их недовольство. Гильдиям предоставили больше самостоятельности и отвели заметную роль в публичных церемониях: шаг тактически правильный и значимый в городе, который по любому поводу с радостью устраивал пышную церемонию и видел в богатстве символ собственного величия. Примерно в то же время Тьеполо основал должность, предназначенную только для гражданина Венеции, избранного Большим советом, — должность верховного канцлера. Верховный канцлер стал главой всех государственных служащих, и его положение давало ему если не прямую власть, то, по крайней мере, неоспоримое влияние. Этот факт также получил публичное признание: на многих церемониях этот советник следовал вторым, сразу после дожа. Кроме того, ему немало платили, как и старшим секретарям канцелярии. Чиновники рангом пониже тоже, похоже, имели возможность сделать карьеру. На государственной службе состояли также стражники, лодочники, посыльные и так далее.