Венецианский эликсир - [6]

Хороши при опасности заражения чахоткой. Следует иметь при себе и часто есть.

Бог не создал меня для того, чтобы я стала матерью.

Начало беременности было ужасным. Несколько недель каждое утро меня выворачивало наизнанку. Это подтверждало, что дитя, зачатое в жаркой, обдуваемой трамонтаной стране было мужского пола. Я послала возлюбленному письмо, в котором выразила сожаление из-за сложившейся ситуации. Он ответил мне нежным посланием, в котором заверил, что будет ждать. Я полагаю, что в это время он ездил в Лондон.

Через несколько недель это безобразие закончилось и наши встречи возобновились.

Днем в монастыре я задумчиво глядела на картину Джакомо Пальмы[2] «Мадонна с младенцем», с радостью отмечая, насколько я симпатичнее этой поникшей женщины с вытянутым лицом. А ее ребенок — непоседливое маленькое чудовище с толстыми губами. Совсем другое дело — милый барельеф на арке над входом в монастырь, изображающий Марию и Иисуса. Мадонна Беллини[3] всегда казалась мне очень красивой, совсем как я, и к тому же ей шел голубой цвет. Наш сын был бы похож на юного Христа Беллини, изящного и симпатичного, которого я всегда одевала бы в лучшую одежду и вырастила бы из него настоящего джентльмена. Однако я не собиралась больше рожать. Мои опытные сестры в монастыре Святого Захарии к тому времени уже объяснили мне некоторые неприятные факты, которыми в свое время пренебрегла мать. Я не собиралась повторять ее ошибок.

Ни на одном из полотен не было женщин с фигурой, оплывшей от поздней беременности. Потому без всякой радости я ожидала этого. Хуже того, я представила, что из-за этого мой любимый начнет относиться ко мне с отеческой заботой, его страсть потухнет, он больше не будет стремиться доставить мне наслаждение. Из-за моей округлившейся фигуры ему было бы сложнее увезти меня из Венеции.

Однако этого так и не случилось. Полагаю, можно не говорить, что к тому времени, как у меня вырос живот, его уже и след простыл.

Где-то на четвертом месяце нашего знакомства он от меня устал.

Я очень долго размышляла, искала причину изменений, происшедших в нем, не желая признать горькую правду.

Страх потерять молодость, став отцом? Страх потерять свободу, женившись на мне? Когда я впервые увидела, как он рассматривает мой увеличившийся живот, я не смогла ничего прочитать в его глазах.

Была еще одна причина. Сейчас уже нет смысла ее скрывать.

Понимаете, мы ругались. Это были не просто жаркие перепалки любовников, но нечто худшее. Как будто бы дьявол, засевший в нем, и такой же дьявол, засевший во мне, тоже были влюблены друг в друга. У меня случались ссоры с другими девочками в монастыре, с родителями, которые упекли меня туда, но перепалки с ним имели абсолютно другой характер.

И не важно, что было причиной ссоры. Пугала она сама.

Я обнаружила это, когда мы поругались в первый раз. Я помню, что он высмеивал меня. Мне было очень обидно, поскольку никто никогда прежде так не говорил со мной. Он назвал меня глупой. Он смеялся надо мной, называл безмозглой коровой, наивной дурехой.

Потом в комнате воцарилась вязкая тишина. Мы хмуро поглядывали друг на друга, и я уверена, что каждый хотел умереть, чтобы другого замучило чувство вины. Когда он прошел мимо, слегка задев меня, я почувствовала, как его ярость стремится меня уничтожить. Он желал мне зла, я видела это. И не просто несчастья, а физического увечья. Гнев напрочь уничтожил его любовь ко мне.

Как мужчина, который был мною очарован, он был чертовски привлекателен. Как мужчина, который не любил меня, он был просто отвратителен.

Увидеть его в таком невыгодном свете для меня было сильным ударом. Мои планы по завоеванию свободы зависели от него. Было неприятно признать, что я не то чтобы должна отказаться от него, но обязана возложить надежду на малое существо, которое все еще находилось во мне.

Потому, пока он ждал от меня извинений, мои мысли были заняты совершенно другими вещами. Мне надо было перегруппироваться.

Значит, думала я, этот человек, который, как я считала, прекрасно подходит для моих целей, неожиданно подвел меня. Я попала в ловушку, ведь меня притягивает совершенно иная его ипостась. Неужели я должна мириться с этими новыми несносными обстоятельствами?

Я сказала себе, что однажды он сделал мне приятное, потому что того требовали обстоятельства. В моем положении я бы пошла за ним, будь он даже мерзким гоблином.

Потому теперь я должна собраться, чтобы быть с ним любезной, чтобы он забыл, что я когда-то проявляла непокорность, чтобы он думал, что я стала рабой любви к нему, что я искала лишь ее. К тому времени я научилась разным штучкам у других «разбитных» монахинь, которые могли превратить умного мужчину в мартышку. Любой должен был поддаться на эти уловки, даже англичанин. Какой бы породы ни была собака, она будет вилять хвостом, стоит вам ее поманить.

Потому я снова начала завоевывать этого ублюдка с каменным сердцем. Я наклонялась, чтобы поцеловать его руку, нежно прикасаясь к ней языком, желая оставить ощущение холодного укуса. Это его волновало, потому, когда я чувствовала, что его пальцы дрожат, я опускалась на колени и целовала его ноги, сапоги, не обращая внимания на то, как нескромно выпячивается моя филейная часть.