Венец желаний - [10]

Алуетт вздохнула.

— Вы правы, мой король, это новая лютня. Та, которую вы мне подарили, она… разбилась. Эта куплена в Везлэ. Норманнским рыцарем. От его голоса у меня словно огонь начинает бежать по жилам, а от одного его прикосновения я вот, уже несколько ночей не сплю.

— Знаю, что разбилась, и глупо было скрывать от меня, что вы ускользнули из дома и по собственной глупости чуть не обесчестили дом Филиппа Августа! — прорычал Филипп и, бесцеремонно спихнув с колен Перонеллу, бросился к Алуетт. — Я все знаю о любезном англичанине, который спас вас и купил вам новую лютню, дорогая Алуетт. У меня везде свои глаза и уши, — с холодной яростью проговорил он ей прямо в ухо. — А теперь спойте еще и не вздумайте еще раз обмануть меня.

Мгновение, и Алуетт запела вновь, только голос у нее дрожал, потому что она изо всех сил старалась не заплакать от страха и обиды. Она сердилась на Филиппа и рассердилась еще сильнее, когда услыхала довольное хихиканье толстухи. Ее унижение наверняка пришлось по вкусу Перонелле.

Алуетт вновь и вновь перебирала пальцами струны, размышляя о том, что Филипп отныне еще больше ограничит ее свободу. Как бы то ни было, монастырская жизнь казалась Алуетт чуть ли не полной вольницей в сравнении с этой игрой в королевские кошки-мышки.

Неужели Рейнер де Уинслейд пострадает из-за нее? Не может быть. Филипп должен знать, что они встретились случайно.

Как необычно звучал его голос. Он не просто рассердился на нее или испугался. Может, ему не нравится, что сэр Рейнер — англичанин? Дева-заступница, он вел себя как истинный рыцарь!

Однако Алуетт знала, что за рыцарской учтивостью Рейнера было нечто большее. Он ведь купил ей лютню, хотя торговец запросил двойную цену. И еще он поцеловал ей руку… Стоило ей вспомнить об этом, как руку снова словно обожгло раскаленным докрасна железом.

Ей хотелось попросить Филиппа, чтобы он оставил сэра Рейнера в покое, но она знала, что лучше не показывать, как много тот для нее значит. Алуетт понимала, что король не будет угрожать англичанину в открытую за такую «обиду», но после сегодняшнего ужина ей стало окончательно ясно, что Филипп способен на все, лишь бы никто ни о чем не узнал.

Продолжая петь, Алуетт не могла не слышать смешки, повизгиванья, учащенное дыхание возбужденной Перонеллы. Кажется, она в самом деле думает, будто музыка существует только для того, чтобы украшать их любовные игры.

— Ваше величество, я устала, — спокойно сказала Алуетт. — Разрешите мне уйти.

Вместо ответа она услыхала шорох материи, потому что Филипп запустил руку под юбку Перонеллы. Подождав еще немного, Алуетт поднялась и медленно, чтобы не наткнуться ни на что, направилась к двери.

Она не знала, что Филипп смотрит ей вслед и, продолжая гладить Перонеллу, вспоминает пьяную ночь в Париже и свою давнюю вину. Теперь на улице в Везлэ Алуетт опять угрожала опасность, и он опять не смог ее защитить, Филипп понимал, как нелепо злиться на нее, но его приводило в ярость, что спасителем был один из Ричардовых рыцарей, который своей учтивостью наверняка смутил ее сердце. Неужели его любимая сестричка, которая всегда относилась к своему братцу-королю с обожанием, больше не вернется к нему? Он знал, что не вернется. Что надежды нет. Ну и ладно. Алуетт не может его любить, но она может быть ему полезной.

Глава 4

Через четыре дня после прибытия французов обе армии двинулись из Везлэ, держась по возможности долин Центрального массива.

Было объявлено, что армии идут в Лион и там переправляются на другой берег Роны, однако Рейнер засомневался в успехе задуманного. Уже через два дня марша по земле Бургундии начались кровавые стычки из-за провианта. К тому же бургундские крестьяне с большим неудовольствием отнеслись к опустошительным набегам на свои поля и виноградники, к краже хлеба и скота, к насилию над женщинами.

В Бургундии не оказалось достаточно еды для такого множества гостей. А если ее не хватало в богатой и дружественной стране, то как все эти воины из Англии, Франции и Фландрии собираются прокормить себя в пустыне среди враждебных сарацин? И Рейнер почти потерял веру, что армии крестоносцев сумеют донести святую идею до Святой Земли.

Однако он ничего не сказал о своих сомнениях королю Ричарду, скакавшему впереди него. Большой светловолосый Плантагенет излучал неукротимую энергию, хотя до самого рассвета пил кубок за кубком на очередном королевском ужине, на который приглашались лишь немногие из приближенных обоих королей, не опускавшихся до раздумий о голодных желудках солдат.

Рейнер ушел рано, недовольный тем, что на ужин не пришел ни один француз. Жаль, а ему так хотелось вспомнить прошлое с Гийомом де Барром. Боже милостивый! Неужели он думает обмануть себя? Почему бы прямо не признаться, что, как только он услыхал, будто приглашена свита французского короля, ему отчаянно захотелось увидеть леди Алуетт де Шеневи?

С того самого утра, когда ему посчастливилось спасти ее от рук негодяев, он только и делал, что искал встречи с ней. Едва выпадала свободная минута, он, взяв с собой Зевса, бродил по улицам Везлэ, заходил во все лавки и даже караулил ее возле собора перед утренней службой.