Вендийское проклятие - [5]

– Я сделаю, как ты говоришь, и буду ждать вестей от тебя, – сказал дворецкий. На миг его старческие глаза ожили и вспыхнули. – Кто знает? Быть может, ты действительно сумеешь одолеть живущее здесь зло. Но все же берегись! Катабах наводнял этот дом недобрыми духами на протяжении долгих лет – их не победить за три ночи.

И старик поспешно ушел, нарочно громко стуча башмаками.

Илькавар бросился в мягкое кресло. Как удобно! Он вытянул ноги, и обитая бархатом скамеечка как будто сама прыгнула под его ступни. Как здесь все продумано! Еще бы, у дядюшки было много времени для обустройства дома…

Он протянул руку и безошибочно снял с маленького столика кувшин. Вино еще оставалось там. Доброе аквилонское вино, лучшее в Хайбории.

Илькавар сделал глоток, другой. Бесшабашное веселье овладело им. Скоро, скоро здесь все изменится! Зазвучат громкие голоса, хорошенькие служаночки будут бегать по комнатам, очень занятые и деловитые, и вот уже Илькавар оглянуться не успеет, как старший сын явится к нему в гостиную и потребует подарить ему лук и стрелы…

Он закрыл глаза, предавшись сладким мечтам. Неожиданно Илькавару показалось, что в комнате кто-то есть. Кто-то вошел совершенно беззвучно и теперь таращится на нового хозяина поместья, стоя в дверном проеме. Ощущение было таким сильным, что Илькавар весь покрылся мурашками.

«Что за дьявольщина здесь творится? – подумал он, сразу же вспомнив предостережения дворецкого. – Нет, не может быть! Здесь все в порядке. Я у себя дома. Рабов здесь нет, вольнонаемные слуги ушли, ушел и дворецкий. Я здесь один. Катабах мертв… и никогда больше не крикнет своим клевретам, чтобы гнали подальше от ворот нищего пройдоху, который осмелился назваться его племянником!»

Но чувство чужого присутствия не исчезало. Илькавар понял, что ему страшно. Он открыл глаза и заставил себя встать и подойти к дверям.

– Сейчас я увижу, что там никого нет, и успокоюсь, – сказал он себе. – А после этого выпью еще немного доброго вина, прихвачу пару кувшинов и пойду в «Зеленого медведя». Посижу там с друзьями, пока не настанет пора спускаться в склеп и караулить покойного дядюшку.

Он сделал несколько шагов, отдернул шторы, закрывавшие проем… и с невольным криком шарахнулся в сторону.

В дверях стоял самый безобразный нищий, какого только можно было себе представить. Непонятно было, какого возраста этот человек. Лишения отпечатались на всем его облике, как след от королевской печати на мягком воске. Лицо его, серое, обветренное, было покрыто шрамами и морщинами. Сама ночь затаилась в бездонных глазных впадинах, и мрачный огонь горел в их глубине. Безгубый рог был растянут в отвратительной ухмылке.

Длинные свалявшиеся серые волосы болтались на висках нищего, а плешивая макушка была покрыта струпьями. Рваная одежда болталась на костлявых плечах.

– Кто ты? – с трудом выдавил Илькавар.

Губы его дрожали. Больше всего на свете ему хотелось убежать и очутиться где-нибудь подальше от этого ужасного человека – если, конечно, то был человек. – Кто ты такой?

«Дворецкий предупреждал меня, – смятенно думал Илькавар. – Хорошо, что добрый старик уже ушел… и опасность угрожает только мне одному».

– Кто ты такой?! – Илькавар сорвался на крик.

Нищий мелко затрясся от смеха. Он поднял сухую руку и указал на Илькавара длинным черным ногтем.

– Ты – наследник?

– Я хозяин этого дома! – Илькавар из последних сил старался выглядеть уверенным и сильным, хотя – увы, он полностью отдавал себе в этом отчет, – наверняка казался перепуганным, жалким и слабым.

– Хозяин? Ты – хозяин?

Нищий хохотал все громче. Он широко разевал пасть, и Илькавар невольно уставился на его гнилые зубы. Нищий высунул язык и подразнил молодого человека.

– Ты – хозяин? Хозяином был здесь этот старый мерзавец! – закричал нищий. – Этот негодяй! Ублюдок! Это порожденье ночной мрази! И сейчас он – в лапах демонов, помяни мое слово! Демоны рвут его на части! Демоны уничтожают его! Демоны грызут его плоть! Он горит, он корчится, он желает забвения – и никогда, никогда не получит он забвения! Только боль, ужас, ненависть, только страдание без конца!

Выкрикнув это, нищий повернулся и быстро побежал прочь.

– Подожди! – Как ни странно, за то время, что нищий изрыгал свои проклятия, Илькавар успел привыкнуть к его жуткому обличью. Юноша даже немного пришел в себя. Подумаешь, безумец в лохмотьях! Илькавар и не такое видал! В конце концов, он же побывал в ужасных застенках Тарантии, и сам грозный король Конан допрашивал его, в то время как тяжелые цепи висели у Илькавара на руках и ногах и впивались в его плоть. У него даже сохранились следы.

Поэтому Илькавар решил во что бы то ни стало выяснить, кто этот нищий старик, каким образом он пробрался в дом и что означают его странные проклятия мертвецу?

Разумеется, сам Илькавар не испытывал нежных чувств к почившему Катабаху. Но ведь дядюшка умер, не так ли? Дядюшка больше никогда никому не причинит зла. Следует думать о том, что есть, а о не о том, что давно миновало.

– Стой! Подожди! – взывал Илькавар.

Серые лохмотья мелькали у него перед глазами, когда он гнался за нищим через анфилады роскошных комнат. Нищий, казалось, хорошо знал дом Катабаха. Он уверенно нырял в переходы, о существовании которых неопытный человек мог даже не подозревать, он открывал замаскированные драпировками двери и в конце концов выскочил в сад и исчез.