— Говорю тебе это без всякой зависти, Арвистли: ты воистину великий мастер иллюзий. Я выражаю тебе свое почтение и желаю приятных снов. Для меня будет честью путешествовать в твоем обществе, и я надеюсь многому от тебя научиться. Это не лесть.
Он снова поклонился и быстро побежал вверх по лестнице, направляясь к своей комнате. Но когда он проходил мимо двери, за которой храпел Конан, он чуть замедлил шаги. Храп тотчас прекратился, и неожиданно дверь приоткрылась. Мэн-Ся метнулся в сторону, однако киммериец оказался проворней: он успел схватить маленького кхитайца за полу одежды.
— Ай! — вскрикнул Мэн-Ся тонким голосом.
Конан втащил его к себе в комнату и запер дверь.
Мэн-Ся моргал, рассматривая в темноте огромную, угрожающую фигуру.
Ты поговорил с ним? — спросил Конан. — С этим чародеем?
— Да.
Конан перевел дух и уселся на кровать. Мэн-Ся, скрестив ноги, устроился на полу и уставился на киммерийца немигающим взглядом блестящих узких глаз.
— Это его лап дело? — спросил Конан мрачно. — Все эти смертоносные иллюзии, которые едва нас не загрызли?
— Вряд ли, Конан, — покачал головой Мэн-Ся. — Он просто шарлатан. Немножко иллюзий, малость внушения, чуть-чуть лжи… Это бездельник, который тратит кучу усилий на то, чтобы продолжать оставаться бездельником и ни в коем случае не быть вынужденным заняться каким-нибудь трудом. Лучше всего для него подошла бы должность шута при каком-нибудь королевском дворе.
— Откуда у тебя такая уверенность? — осведомился Конан.
— Важно ведь не только то, что говорит человек, но и то, как он говорит, — ответил Мэн-Ся. — Я смотрел и слушал. Он незлой человек. Он не смог бы создать нечто, такое, что привело бы к гибели людей. Это не в его характере.
— Ты успел изучить его характер? Он — маг, а это само по себе говорит о том, что ничто злое ему не чуждо!
— Он жулик, а это совершенно другое дело, — возразил Мэн-Ся.
Конан поразмыслил немного, но затем упрямо покачал головой.
— В любом случае, он мог даже не знать, к чему ведут его фокусы. Положим, его попросили создать для смеху дракона из горы песка и костей. Он не мог знать, что этот дракон сожрет человека. Или внушить бедной женщине, что балдахин ее кровати обернулся кровососущей летучей мышью… А эта мышь вдруг проявила дикий нрав и попыталась действительно выпить кровь из своей жертвы.
— Двойная магия? — Мэн-Ся нахмурился. — Один, ни о чем не подозревая, создает безобидные иллюзии, а другой наполняет эти иллюзии зловещим содержанием?
— Такое возможно, как ты считаешь? — настаивал Конан.
— Возможно.
— Вот и я так думаю, — заявил киммериец. — Где ты ночуешь?
— Вместе со слугами, на заднем дворе.
— Это часть твоего обучения — или просто обстоятельства? — спросил Конан.
— И то, и другое.
— Ладно, — сказал Конан. — В следующий раз попробуем найти для тебя ночлег поудобнее. Поближе к госпоже Масардери. Вдруг что-нибудь произойдет интересное или опасное? Всегда полезно оказаться где-нибудь неподалеку, чтобы поглядеть с близкого расстояния.
Судя по тому, как фыркнул кхитаец, ему вовсе не улыбалась перспектива оказаться поблизости от какой-нибудь неприятной ситуации — удобства». Но Конан, разумеется, не обратил на эту малость никакого внимания.
Глава шестая
Зелье трех кузин
Кое-кто из путешественников остановился в Аграпуре, но большинство направлялось в Вендию. Великолепный, блистательный Аграпур! Мэн-Ся горел желанием познакомиться с этим городом, о котором рассказывают легенды.
— Даже в Кхитае мы слышали о богатствах и роскоши Аграпура, — признавался маленький кхитаец Конану.
Госпожа Масардери также выразила желание погулять по городу, где караван задержался более, чем на два дня. Нужно было разгрузить товары, взять новые, а заодно и договориться об условиях, на которых новые путешественники и новые грузы присоединятся к прежним.
Все эти важные переговоры велись в большом караван-сарае на окраине Аграпура. Большая часть путников разместилась на отдых там же. Самые состоятельные решили нанять на пару суток комнаты в хороших гостиницах. Их примеру последовала и госпожа Масардери со своими спутниками — тремя кузинами, одним племянником и слугами. Конан, Арвистли и Мэн-Ся также составили свиту богатой вдовы, так что она сняла целый этаж в небольшой гостинице в самом центре Аграпура.
Мэн-Ся не мог прийти в себя от восторга. В первый день он не спал и почти не ел — жалел времени на эти «бесполезные занятия», а только ходил по городу и смотрел по сторонам. Масардери почти не выходила из своей комнаты. У нее постоянно болела голова. Обычно жизнерадостная сильная женщина, она растерялась и поддалась печали. Болезнь совершенно расстроила ее.
Чернокожие слуги, которых осталось трое, постоянно находились при ней — не в самой комнaтe госпожи, а у входа. Они сидели на полу, подтянув колени к груди, и неподвижно смотрели в одну точку. Никому не дозволялось входить к Масардери и тревожить ее уединение. Разве что какая-нибудь из кузин появлялась с прохладительным питьем или лекарством.
Эти кузины постоянно кружили возле Масардери. Конан поначалу пристально приглядывался к ним, пытаясь угадать: не таит ли одна из болтливых и смешливых дамочек какое-нибудь злое намерение относительно его нанимательницы. Но кузины были глупы — и только.
