Вендетта, или История одного отверженного - [143]
Она слушала, потихоньку приближаясь ко мне, слабая улыбка появилась на ее бледных губах, и она прошептала:
«Фабио! Фабио!»
Я посмотрел на нее, и мой голос сам собой понизился до тихого и печального тона, смягченного нежностью:
«Ай – Фабио! Что ты сделала с его призраком? Не странно ли звучит для тебя теперь это ненавистное имя? Для тебя, Нина, которую я любил, как немногие мужчины любят женщину; для тебя, которая не подарила мне ни капли взаимной любви; для тебя, которая разбила мне сердце и сделала меня таким, каков я теперь!»
Тяжелый ком подступил к горлу, и речь моя прервалась. Я был молод, и растраченная на пустую жестокость и разрушение моя жизнь показалась мне в тот момент невыносимой. Она выслушала меня, и еще более теплая улыбка засияла на ее лице. Она подошла ближе с легкой застенчивостью и вместе с тем умоляюще обняла меня за шею одной рукой, ее грудь высоко и часто вздымалась.
«Фабио, – забормотала она, – Фабио, прости меня! Я говорила в гневе, я тебя совсем не ненавижу! Идем! Я возмещу тебе за все страдания, я буду любить тебя, я буду искренней с тобой, я буду вся твоя! Знаешь, я еще не растеряла своей красоты!»
И она страстно вцепилась в меня, протягивая ко мне губы, в то время как ее огромные вопрошающие глаза исследовали мое лицо в поисках ответа на эти слова. Я взглянул на нее вниз с печальной строгостью.
«Красота? Простая пища для червей – мне плевать на нее! Кому нужно красивое тело, в котором обитает злая душа? Прощение? Вы просите о нем слишком поздно! Обиду, подобную моей, простить невозможно».
За этим наступило молчание. Она все еще обнимала меня, но ее глаза рыскали по мне, словно она искала какую-то потерянную вещь. Ветер неистово шумел ветвями кипарисов снаружи и завывал в щелях и дырах каменной стены, гремя и брякая железной дверью наверху, как будто знаменитый предводитель бандитов вырвался на свободу вместе со своими цепями и требовал, чтобы его впустили внутрь, чтобы забрать его припрятанную собственность. Вдруг лицо ее осветилось хитрым выражением и, прежде чем я сумел разгадать ее намерение, одним быстрым ловким движением она выхватила из кармана моего жилета кинжал, который я принес!
«Слишком поздно?! – вскричала она с диким смехом. – Нет, не слишком поздно! Умри, негодяй!»
На секунду яркое лезвие блеснуло в мерцающем свете, когда она замахнулась им в попытке нанести удар, а затем я поймал ее убийственную руку и с силой опустил вниз, борясь с ней за обладание оружием. Она держала его отчаянной хваткой, сражалась со мной не дыша, налегая на меня со всей своей силой, – этим она напомнила мне ту голодную грязную птицу, с которой я так жестоко боролся в ночь, когда меня похоронили заживо. На несколько кратких мгновений она проявила сверхъестественную силу: она прыгнула и вцепилась в мою одежду, держа кинжал зажатым в кулаке. Наконец я повалил ее на пол, задыхавшуюся и обессилевшую, с глазами, горевшими яростью; я вырвал лезвие из ее руки и занес над ней.
«И кто теперь будет говорить об убийстве? – вскричал я с горькой насмешкой. – Ох, какую радость вы упустили! Какой триумф вас ожидал, если бы только вы смогли пронзить меня в сердце и бросить здесь на самом деле мертвым! Что за прекрасная дорога лжи открылась бы перед вами! Как сладко бы вы возносили свои молитвы с остатками моей крови на руках! Ай! Вы бы дурачили этот мир до самого конца и умерли бы в ореоле святости! И вы еще смели просить моего прощения…»
Я резко остановился: странное, изумленное выражение, внезапно возникло на ее лице, она оглянулась вокруг с удивленным видом, затем ее взгляд вдруг стал пристальным, и она указала вперед в темный угол и задрожала.
«Тише, тише! – сказала она слабым, напуганным шепотом. – Смотрите! Как спокойно он стоит! Каким бледным выглядит! Не говорите, не двигайтесь, тише! Он не должен услышать вашего голоса, я пойду к нему и скажу ему все, все…» Она поднялась и протянула вперед руки умоляющим жестом:
«Гуидо! Гуидо!»
С неожиданно заледеневшим сердцем я посмотрел в том направлении, где что-то привлекло ее внимание, – все скрывал глубокий мрак. Она схватила меня за руку.
«Убейте его! – шептала она неистово. – Убейте его, и тогда я буду вас любить! Ах!» – и со страшным возгласом она начала быстро отступать назад, словно на нее надвигалась какая-то угрожающая фигура. «Он идет, он уже близко! Нет, нет, Гуидо! Ты не тронешь меня, не посмеешь, Фабио мертв и я свободна, свободна!» Она остановилась, ее дикие глаза смотрели вверх; видела ли она там нечто ужасное? Она подняла вверх обе руки, словно в попытке защититься от какого-то воображаемого удара, и, издав громкий крик, она рухнула наповал на каменный пол без чувств. Или замертво? Я задавался этим вопросом с безразличием, когда смотрел вниз на ее неподвижное тело. Сладкий вкус мести ощущался на моих губах и заполнял меня безумной радостью. Поистине я обрадовался, когда моя пуля, звонко просвистев в воздухе, принесла смерть Гуидо, но тогда моя радость омрачилась сожалением. Теперь же ни единого трепета жалости не возникло во мне, ни малейшей эмоции нежности; грех Феррари был велик, но это
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
Увлекательный, остросюжетный роман Брэма Стокера вовлечет Вас в мир интриг и сложных взаимоотношений героев, судьба которых станет Вам не безразлична.
Граф Фабио Романи, которого все считают одной из жертв эпидемии холеры, бушевавшей в Неаполе в конце XIX века, «воскресает из мертвых»… Однако, возвратившись домой, он с ужасом понимает: там его никто не ждет… Красавица жена Нина и лучший друг Гвидо, давно состоявшие в тайной связи, планируют свадьбу и считают дни до окончания траура. Потрясенный предательством до глубины души, граф Романи бросает вызов судьбе и решает посвятить свою жизнь изощренной мести… И для начала он выдает себя за другого человека, чтобы вновь завоевать любовь Нины, дружбу Гвидо и уважение в обществе…
Непризнанный и отчаявшийся поэт Теос Олвин отправляется в далёкий монастырь в Кавказских горах к духовному наставнику Гелиобазу, чтобы вернуть своё утраченное божественное вдохновение и снискать мировую славу, но неожиданно в ход событий вмешивается Высшая сила и переворачивает всю его Судьбу… Викторианский роман о запретной любви Человека и Ангела с элементами мистики и приключений, представленный в сокращении.
В душе благовоспитанного супруга зарождаются смутные сомнения, когда его новоиспечённая жена в первую же брачную ночь предстаёт пред ним в мужском костюме и с огромной дымящейся сигарой в зубах… «Моя чудная жена!» – это сатирический памфлет Марии Корелли на тему феминизма.
Художественный рассказ о судьбе библейского Вараввы.Драма двухтысячелетней давности, повлиявшая на историю всего человечества, описанная в книге, открывает перед нами картину, разыгравшуюся в Иерусалиме, сначала как трагедию, а затем как великую радость для апостолов и всех искренне верующих людей Палестины. Повесть изложена так, будто это происходит сейчас на наших глазах, и каждый из нас является непосредственным участником тех или иных сцен. Читая эту книгу, сразу понимаешь, почему же евреи распяли Христа.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.