Венчание с бесприданницей - [94]
– Ты смотри, какова царевна! Говоришь, едва живая к тебе пришла? А ты её уже вовсю в хозяйстве используешь?
– Глупости, кто её использует?! – возмутился Михаил. – Устинья! Устя! С какой стати ты тут машешь топором?! Было же сказано – сидеть дома! А лучше – лежать! Ноги едва-едва зажили, а ты…
– Не «едва», а вовсе зажили! Как на Жучке! – возразила Устя, с размаху вгоняя топор в колоду и широко улыбаясь. – Пошто же мне в дому сидеть, скучно без дела-то! Да к тому ж…
Тут она заметила, что Михаил не один, и улыбка разом пропала с её лица. Устинья неловко поправила платок, надвинув его на лоб, запахнула зипун и поклонилась.
– Доброго здоровья, барин…
– Я, Устинья, не барин, а Фёдор Андреев Семирский, – деловито представился тот, двигаясь вперёд с протянутой рукой. – Мне про тебя Иверзнев многое рассказывал! Познакомимся?
Устинья посмотрела на него с недоверием, руки в ответ не протянула и вопросительно взглянула через плечо Семирского на Михаила.
– Устя, не бойся, это мой добрый знакомый, который ничего худого тебе не сделает, – поспешно сказал тот. – Он немного осведомлён о твоих бедствиях и… – Михаил умолк, заметив, что Устя разом потемнела.
– Это какие же мои бедствия? – хмуро спросила она. – И вовсе ничего такого… Михаил Николаевич меня вылечили, и я ему много благодарна! Вскорости мой барин, господин Закатов, за мной приедут…
– Да ты меня не бойся, Устя! – бодро перебил её Семирский. – Я сам, можно сказать, в борозде родился, в луже крестился и о народных горестях не понаслышке знаю!
– Грех эдак-то говорить, ваша милость, – угрюмо возразила Устинья. – В луже-то и цыгане не крестятся. И какие такие наши горести? Слава богу, всем довольны…
– У-устя! – поморщился, как от уксуса, Семирский. – Что ж ты меня за полного-то дурня держишь? Знаю я, чем вы довольны, читал писульки попа-то вашего…
Устинья вскинула глаза на Михаила. Ни кровинки не было в её лице. С запоздалым испугом тот вспомнил: она ничего не знает о том, что рукопись отца Никодима уже вовсю гуляет по студентам.
– Господи… барин… Михаил Николаевич… Пошто ж вы?.. Ох, беда-то экая… – Устя закрыла глаза и тяжело привалилась к стене сарая.
– Устинья, да чего ты испугалась? – Михаил торопливо шагнул к ней. – Никто не желает тебе дурного… И Федя Семирский ничего лишнего никогда не сболтнёт… Он хотел лишь познакомиться с тобой! И поговорить о ваших болотеевских делах!
– А зачем мне с чужим человеком об наших делах говорить? – уже с неприкрытой враждебностью спросила Устинья, открывая глаза. – Те дела до нас касаемы… И до барина Никиты Владимирыча. А господин Семирский с какого боку тут пришёлся?
– Видишь ли, ему интересно… – беспомощно начал Михаил… И умолк.
Семирский, внимательно наблюдавший за ними, нахмурился.
– Понимаешь ли, Устя… То, что в вашем селе творилось, – это же чудовищно! И чем более людей об этом будет знать – тем лучше! От знаний разговоры идут, от разговоров – дела, понимаешь? Со временем мы всю Россию перекроим и всё это зверство крепостническое отменим навсегда! Разве тебе не хочется, чтобы никаких издевательств над народом более не творилось?
– Бог знает что вы такое говорите, барин… И слушать не хочу… Перепутали вы что-то, воля ваша… Разговоры какие-то… За такие речи ещё и в каторгу пойдёте! Михаил Николаевич, дозвольте мне, Христа ради, уйти, меня тётя Федосья звала… – тупым, монотонным голосом попросила Устинья, глядя через головы друзей в пустой сад.
– Устя, может, ты думаешь, что я фискал какой-то? – пожал плечами сбитый с толку Семирский. – Тебе, право же, нечего бояться! Я к начальству доносить не кинусь и вовсе о других вещах помышляю! Разве ты не хочешь поговорить о том, как живут ваши мужики? А я бы записал с твоих слов… Мне уже приходилось этим заниматься, я…
– И боже сохрани! – вскинулась, не дослушав, Устинья. – Никаких-таких слов я говорить не стану! И знать не знаю ничего! Михаил Николаевич, дозвольте уйти!
– Да бог с тобой, я и сам уйду, – сердито сказал Семирский и, не попрощавшись, широко зашагал к калитке. Михаил побежал за ним.
– Семирский, постой… Ну, что ты взбесился? Сам виноват, зачем напугал её? Эх ты, а ещё говоришь, что с народом говорить умеешь… Взгляни, она чуть не плачет с перепугу!
– Дура твоя Устинья, потому и плачет! – сквозь зубы процедил раздосадованный Семирский. – И ты дурак выходишь, что врёшь про неё с три короба! Где она у тебя с «Ботаникой» сидит? Вон – дрова колет на дворе вместо Митрия! Двух слов связать не может! И «всем оченно довольна»! Обычная дура набитая и трусиха! Погоди, приедет барин – она ему ещё и ручки целовать будет!
– Это ты дурак! – вспыхнул Михаил. – Полагаешь, у неё нет причин бояться чужих господ?! Она меня-то опасается до сих пор! И ни к каким разговорам не приучена! Она ведь даже не из дворни – в деревне жила! Зачем тебе понадобилось болтать про поповскую рукопись?! Она же её в великой тайне несла к своему барину! Я её вам, как друзьям, дал прочесть, а ты…
– Зачем же дал? – с издёвкой перебил Семирский. – Мог бы в стол спрятать и беречь до приезда твоего рабовладетельного дружка! И Устинью эту заодно сдать в острог как беглую!
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Роман Ирины Карпинос «Путешествие дилетантки» – о метаморфозах любви и времени. Первая часть «Из логова змиева» – трагифарсовая любовная история на фоне распада Союза и постсоветской действительности. Вторая часть «Соло на киноленте» – гротескное повествование о том, как в наше время снимается кино, об авантюрных похождениях съемочной группы. Третья часть «Гастролерка» – о трагикомических ситуациях в жизни главной героини романа Саши Анчаровой, гастролирующей с концертами по Америке. Читателю предоставляется возможность поразмышлять, погрустить, посмеяться до слез и сквозь слезы.
Але с детства снятся яркие и необычные сны, в которых она раскрывает самые запутанные преступления. Повседневная же жизнь протекает довольно скучно. Девушка даже не подозревает, что скоро ей предстоит встреча с самым настоящим призраком, стерегущим фамильные драгоценности княжеской семьи. Сама того не желая, Аля примеряет на себя роль сыщика, расследуя два загадочных убийства с разницей в двадцать лет. Как поможет ей в этом прекрасный белый ангел, и кто станет для нового Шерлока Холмса вторым Доктором Ватсоном?
«Преодоление» — тематическое продолжение романа «Женька, или Безумнейший круиз». Несмотря на некоторую зависимость текста — книга является отдельным произведением и читается как вполне самостоятельное. Герои романа, покинув Петербург, отправляются на рыболовецкие промыслы под Архангельск, чтобы заработать на новую жизнь в райском уголке Испании. Трудности бытия и бесконечные криминальные разборки сильно усложняют воплощение их фантазий. Однако вера в друг друга и неугасающая страсть помогают им преодолеть ужасы конца девяностых…
Слишком просто броситься в пропасть. Труднее стоять на краю и протягивать друг другу руку.
Старый смертельно больной миллиардер Дэн Харт инвестирует свое состояние в исследования в области трансплантации человеческого мозга в тело донора. Он решает стать первым на ком будет проведена эта операция. Донором становится молодой русский байкер. Понимая, что данное открытие бесценно и старик может стать самым богатым человеком в мире. К Харту в компаньоны напрашивается криминально известный богач Ричард Броуди, чьи деловые партнеры не раз погибали при загадочных обстоятельствах. Харт отказывается от сотрудничества с Броуди.
Доведенный до отчаяния бывший менеджер закусочной Евгений Лычкин вступает в «Клуб победителей», где любой неудачник с помощью специальной машины стирания болезненных переживаний и записи чужих историй успеха может превратиться в победителя. Жизнь Лычкина налаживается, пока он не обнаруживает, что его квартира продана, а жена и дочь, которых стерли из памяти, исчезли. Главному герою предстоит длинный путь принятия себя и осознания собственных ошибок.