Венчание с бесприданницей - [111]
И в его дрогнувшем голосе послышалось вдруг что-то такое, что Закатов, стоящий у двери, сделал два шага назад, к порогу, и неслышно вышел.
…– Она не поедет с тобой, – говорил он десятью минутами позже Михаилу, сидя верхом на стуле в библиотеке, где накануне вечером они ругались и пили скверную мадеру. – Она даже не хочет слышать никаких доводов. Ефим ей муж, пусть и невенчанный, и ей дорога с ним, – вот и всё. Поверь, я уговаривал, убеждал как мог. А Ефим без брата не желает уходить в бега. А Антип нипочём не хочет становиться бродягой. Вот и поди тут с ними!
– Да, я тоже слышал, как Устя кричала. – Михаил сидел на подоконнике, бездумно следя за тем, как голый сук липы стучит в залитое дождём стекло. – Ну… Выходит, есть на свете настоящая любовь. Кстати, ты обратил внимание – ей нет никакого дела до его шрамов! Ей наплевать, что он теперь изуродован! Она, кажется, этого даже не заметила!
– И что это, по-твоему, значит?
– Это значит, что ты идиот, – тяжело вздохнул Михаил. – Последний раз прошу тебя, болван, – поезжай к Верке! Ты ещё можешь удержать её… – он осёкся, наткнувшись на застывший взгляд друга.
– Мишка… Даже если бы ты имел право вмешиваться в мою жизнь и жизнь Веры Николаевны… Даже если бы я обнаглел настолько, что кинулся бы очертя голову отговаривать её от блестящей партии… Даже если бы каким-то чудом Болотеево стало приносить доходу больше, чем владения покойного князя Тоневицкого… Всё равно я, чёрт возьми, не могу никуда ехать! Потому что завтра возвращаюсь со своими каторжанами в уезд, и… Надо как-то заканчивать эту комиссию! Кстати, верни мне рукопись моего попа. Он, я чувствую, не успокоится, покуда я не привезу и не отдам её ему лично в руки. А если учесть, что… Мишка, ты чего это?!
Лицо Михаила выражало крайнее смущение.
– Никита, видишь ли… Рукопись отца Никодима… Ты, конечно, имеешь право требовать, но… Даже если бы я и хотел, я не могу сейчас её вернуть!
– Как это? – оторопело спросил Закатов. – Ты её потерял?!
– Понимаешь ли… Я давал её почитать, потом – переписать, и ещё…
– ТЫ С УМА СОШЁЛ, ДУРАК?! Разве можно было давать это читать?!
– Отчего же нет? – осмелел Михаил. – Твой отец Никодим, между прочим, имеет огромный успех в университете! Списки буквально рвутся из рук в руки, и… И я теперь, по чести сказать, даже не знаю, у кого находится оригинал. Боюсь, что уже в Петербурге, в «Отечественных записках».
– Что?!.
– Не беспокойся, никто не знает, что это ты… твоё… И про отца Никодима никто ничего не знает! Все имена, все названия изменены! Мы тоже понимаем, что можно, что нельзя, но люди должны знать, и…
– Боюсь, что ты ничего не понимаешь, – устало сказал Никита, падая на диван и роняя голову на руки. – В журналы даже статьи по земельному и крестьянскому вопросам не принимаются! А ты хочешь протолкнуть… мм… что-то вовсе не благонадёжное! Дело Петрашевского помнишь? Достоевского твоего обожаемого помнишь?! Эти господа всего-навсего Белинского читали и болтали языками на каждом углу вроде тебя! И что из этого вышло?! Мишка, ты рехнулся, воля твоя. Или настолько влюбился в Устинью, что намерен последовать за ней на каторгу?
– Оставь, ради бога, Устинью в покое! – вспылил Михаил. – И поезжай в своё протухшее Болотеево! Налаживай хозяйство, устраивай как можешь жизнь своих рабов! Ты просто инертная масса, Закатов! Никому не нужное животное! Ни на что не способный микроб! Жизнь своей сотни крепостных – и то превратил в ад лишь тем, что ни капли не интересовался ими! Теперь три человека из-за тебя – да-да, из-за тебя! – безвинно пойдут на каторгу! И одна из них – женщина!
– Ну, знаешь, не вовсе безвинно! Упыриху этот Ефим всё-таки придушил!
– …а у нас тут другое дело! Важное, нужное, святое дело! России не нужны никакие рабы, никакие каторжники, и мы делаем всё, чтобы…
– Ах, во-он куда тебя понесло… – задумчиво протянул Никита. – Гляди, Мишка, доиграешься. Это я как разумный микроб тебе говорю.
– Я знаю, что и зачем делаю, – спокойно сказал Михаил. – А вот ты, боюсь, не знал этого никогда. И поэтому все вокруг тебя несчастны.
Закатов повернулся от окна. Его некрасивое, изрезанное шрамами лицо было спокойно, в серых глазах застыл холод. Казалось, он готов был что-то ответить. Но так и не сказал ни слова. Молча пересёк тёмную библиотеку, вышел и прикрыл за собой дверь.
В середине ноября по замёрзшей дороге из Бельска катился, подпрыгивая на ухабах, разбитый тарантас. Стоял тусклый холодный день. Набрякшее небо грозило вот-вот разродиться снежным валом, и редкие снежинки уже кружились в воздухе. На полях, чередуясь с блёклой зеленью озимых, уже лежали белесые полосы. На голых деревьях сидели нахохлившиеся галки. Со стороны деревень доносились пьяные вопли и песнопения: там игрались свадьбы. Никита Закатов, кутаясь в свою старую зимнюю шинель, сидел в глубине тарантаса и смотрел в серое небо. Он возвращался из уезда. На душе было отвратительно.
Несколько часов назад он распрощался со своими «каторжниками», которые сразу по прибытии были закованы по рукам и ногам в кузне Бельского острога. Всю неделю, пока шли допросы, Закатов оставался в Бельске, в дешёвой гостинице с клопами. Каждое утро он являлся к становому как на службу, осведомляясь, как продвигается следствие. Становой уже устал удивляться происходящему и лишь исправно прятал в треснувший ящик стола ассигнации.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
«Преодоление» — тематическое продолжение романа «Женька, или Безумнейший круиз». Несмотря на некоторую зависимость текста — книга является отдельным произведением и читается как вполне самостоятельное. Герои романа, покинув Петербург, отправляются на рыболовецкие промыслы под Архангельск, чтобы заработать на новую жизнь в райском уголке Испании. Трудности бытия и бесконечные криминальные разборки сильно усложняют воплощение их фантазий. Однако вера в друг друга и неугасающая страсть помогают им преодолеть ужасы конца девяностых…
Торговля оргазмами для получения информации – не их обычный способ ведения дел. Но когда пропавший свидетель с известным криминальным прошлым, готов дать показания, и все это, наряду с 50 штуками баксов - охотник за головами Р. А. Торн и детектив Кэмерон Мартинез готовы рисковать жизнью для того, чтобы выполнить задачу, и дать великолепной Бренне Шеридан все, в чем она нуждается. Они не могли предположить, что обмен опытом станет тем, чего нельзя забыть или превзойти. Сексуальный голод испепеляет троицу, но ставки растут и опасность становится все сильнее, когда плохие парни подбираются к Бренне. Но вскоре их сделка перестает быть средством для получения информации или секса.
Слишком просто броситься в пропасть. Труднее стоять на краю и протягивать друг другу руку.
Старый смертельно больной миллиардер Дэн Харт инвестирует свое состояние в исследования в области трансплантации человеческого мозга в тело донора. Он решает стать первым на ком будет проведена эта операция. Донором становится молодой русский байкер. Понимая, что данное открытие бесценно и старик может стать самым богатым человеком в мире. К Харту в компаньоны напрашивается криминально известный богач Ричард Броуди, чьи деловые партнеры не раз погибали при загадочных обстоятельствах. Харт отказывается от сотрудничества с Броуди.
Нет, нет Вы не ошиблись, речь, конечно же, пойдёт о малознакомой Африке. Если Вам в жизни не хватает адреналина, тогда вместе с главными героями Вы сможете окунуться в головокружительные приключения в экзотической, но опасной Африке, которые заставят Вас и смеяться, и плакать. Ну, а поскольку, это криминально-приключенческий боевик, Вы сможете поучаствовать в захватывающих батальных сценах. И кроме того, думаю, Вам интересно будет узнать о жизни российских состоятельных кругов. Нигерийский синдром – это роман – предостережение.
Доведенный до отчаяния бывший менеджер закусочной Евгений Лычкин вступает в «Клуб победителей», где любой неудачник с помощью специальной машины стирания болезненных переживаний и записи чужих историй успеха может превратиться в победителя. Жизнь Лычкина налаживается, пока он не обнаруживает, что его квартира продана, а жена и дочь, которых стерли из памяти, исчезли. Главному герою предстоит длинный путь принятия себя и осознания собственных ошибок.