Венчание без невесты - [14]

Она немного поерзала на стуле, пытаясь отодвинуться подальше от Макса. А он подтолкнул к ней деревянный поднос с едой.

— Расскажи мне, что тут у нас? Самоса? Спринг‑роллы?

— Спринг‑роллы тут называют «лумпия», а эта жаренная в масле выпечка напоминает индийскую самосу. На десерт здесь кокосовый пирог, жареные бананы, свежие ананас и папайя.

— Выбор за тобой! Но поторопись! Я готов съесть все за пару секунд!

Никки рассмеялась.

— Я так и знала, что спортсмены много едят.

И снова эта ленивая широкая ухмылка на его лице.

— Мне постоянно приходилось соблюдать диету. А теперь я ем что хочу! У меня волчий аппетит, и я люблю вкусно поесть.

От мысли о том, что он может любить, кроме еды, у Никки снова порозовели щеки. Ей не следовало оставаться с ним. Какое счастье, что он надел футболку. Когда Макс потянулся за очередной порцией, она заметила небольшой шрам на его локте, белеющий на загорелой коже.

— Что с твоим локтем? Ты полностью восстановился?

Макс не донес руку с куском лумпии до рта и отложил его на лист банана. Выражение его лица стало напряженным.

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался он, сузив глаза.

Она решила выведать то, о чем ей не следовало знать? Разве весь мир не обсуждал травму Макса Конвея?

— Я думала… Не то чтобы я постоянно об этом думала, конечно нет… Так вот, сейчас в Северном полушарии лето, теннисный сезон в разгаре, и ты…

— Я должен быть на корте? — произнес он с мрачным выражением лица, и Никки пожалела, что заговорила об этом.

— Ну да, — ответила она. — Прошу прощения, мне не стоило об этом говорить.

— Не извиняйся. Это закономерный вопрос. Меня постоянно об этом спрашивают, и я не могу уже избегать ответа.

Макс вздохнул так тяжело, что Никки захотелось обнять и пожалеть его. Но даже положить руку ему на плечо было бы неуместно.

— Мой локоть зажил. Но последствия травмы все равно не позволяют мне играть на профессиональном уровне.

— О, — расстроилась Никки, не зная, что именно будет правильным сказать в такой ситуации. — Грустно, что это так.

— Травма была серьезная. Порваны сухожилия. Кость повреждена. Доктора не были настроены оптимистично с самого начала. Они не верили, что я снова смогу управлять своей рукой. Но я не смирился с их диагнозом. Я провел год в отделении интенсивного восстановления в Калифорнии. Я прошел курс традиционного лечения у лучших специалистов. Затем последовал курс нетрадиционной медицины, который основывался скорее на надежде, чем на знаниях.

Я очень хотел выздороветь. И в результате моя рука вполне восстановилась, скажем так, для повседневного использования. Но не для профессионального тенниса. И если я не в состоянии показать на корте лучшие результаты, то я не хочу играть совсем. Об этом пока никто не знает, но я ухожу из спорта. Это еще одна причина, почему я сейчас прячусь от внимания публики.

Горечь его слов поразила Никки.

— Мне трудно представить, как тебе сейчас непросто. — Между симпатией и жалостью была тонкая грань, и Никки удалось не преступить ее.

Макс пожал плечами. Но его голос был по‑прежнему напряжен, когда он произнес:

— Я не первый спортсмен, который уходит из спорта из‑за травмы, и не последний. Мы постоянно живем с этим риском. Каждый профессиональный спортсмен когда‑то принимает решение уйти и продолжает жить дальше.

— Но ты не был к этому готов.

— В двадцать восемь лет я приблизился к пику своей карьеры. — В голосе Макса послышались нотки сожаления.

— Со скоростью подачи более ста пятидесяти пяти миль в час?

— Правильно.

Никки запнулась.

— Я пытаюсь разглядеть в этом какие‑то положительные моменты, но разве это хорошо, что ты ушел на пике карьеры?

— Я не уверен в том, что это был мой наилучший результат. Я чувствовал, что могу сделать больше. Теперь я никогда не узнаю, чего еще я мог бы достичь.

— И чем ты планируешь заняться? — спросила Никки, не уверенная в том, стоит ли ей задавать ему вопросы о будущем.

Макс пожал плечами:

— Я никогда не занимался чем‑то еще, только играл в теннис. Я начал учиться в университете, но мне пришлось прервать учебу из‑за спортивных обязательств. Я никогда не думал ни о чем другом, кроме тенниса. И вот я в одной лодке с людьми, которые не смогли позаботиться о завтрашнем дне.

«Только не все из этих людей мультимиллионеры», — подумала Никки.

Вслух она произнесла:

— Такой талантливый и известный человек, как ты, должен иметь много вариантов, чем заняться в будущем.

— Да, у меня есть несколько предложений. И это третья причина, почему я здесь. Я должен обдумать эти предложения. Четвертая причина: я не хочу быть вовлеченным в еще один скандал.

Никки поерзала в своем кресле.

— Так возможный скандал совсем рядом. Сидит рядом с тобой и ест папайю.

Черты лица Макса смягчились, и он снова улыбнулся.

— Ты сама это сказала, не я…

— Но я, без шуток, очень сопереживаю тебе, — сказала она. — Мне, например, было непросто продать свое дело. Я ведь начинала с нуля. Вложила в него столько сил. Я думала, что не смогу без него жить.

— Но ты смогла?

— Удивительно, но да. С того момента, как я переехала сюда, у меня постоянно рождаются новые идеи.

Правда, все ее идеи касались только бизнеса. Ей нужен был новый источник вдохновения — новое дело, которому она посвятила бы всю себя.