Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - [32]

— Видишь? — поинтересовалась Констанца.

— А? — он поднял синие глаза. «Да, вижу. Надо поставщику написать, приложить копии счетов, пусть сделает возврат средств. Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, Констанца».

Она все стояла, и Питер тоже поднялся — он был лишь не намного выше.

Мужчина достал кольцо и, протягивая его, сказал: «Вот, это индийские топазы, как раз к твоим глазам. Я завтра схожу к Джону, я просто хотел сначала заручиться твоим согласием.

Я выбрал нам дом в деревне, на реке, через месяц уже можно обвенчаться, у Святой Елены.

Надень, — он передал девушке кольцо.

Констанца помолчала, и ответила: «Я очень польщена, Питер, но я не могу. Я тебя не люблю. Так, — она помедлила, — нельзя».

— Ты полюбишь, — уверил ее мужчина. «Я тоже. Ну, так положено — муж должен любить свою жену. Надо просто подождать».

Девушка откинула изящную голову, и, встряхнув сложной прической, яростно проговорила:

«Я не хочу, чтобы меня любили потому, что так положено, Питер! Посмотри на себя — ты же все делаешь по плану, по расписанию, ты и жениться решил потому, что время пришло!»

— Ну да, — удивленно пожал плечами мужчина, — а как же иначе? Так и надо. Ты хорошая девушка, умная, у нас будут замечательные дети…

— Ты даже к шлюхам ходишь потому, что так положено, — ядовито заметила Констанца, — и тоже — в определенное время!

Питер отчаянно покраснел и пробормотал: «Откуда ты…»

— Все Сити знает, — отмахнулась Констанца, — каждый четверг с девяти до полуночи, могу даже сказать — куда.

— Ну так вот я не хочу ходить к шлюхам, — неожиданно зло ответил Питер, — я хочу семью и детей, чтобы все было, как надо.

— Во-первых, — Констанца вскинула острый подбородок, — я не хочу венчаться, и ты это отлично знаешь…

— Чушь, — сочно прервал ее Питер. «Это у тебя детское, я с большим уважением отношусь к твоему покойному отцу, но его взгляды…»

— Не смей говорить дурное о моем отце, — угрожающе произнесла Констанца, — он был великий ученый. Моя мать, кстати, тоже так думала — ну, насчет венчания.

Питер, было, хотел, что-то ответить, но прикусил язык, глядя на злые огоньки в ее глазах. «А во-вторых, — продолжила Констанца, — я люблю другого человека…»

— Кого ты можешь любить? — удивился мужчина.

— Ах, — Констанца схватила со стола серебряный нож для бумаг, и повертела его в руках, — ты считаешь, что если у меня большие уши, и большой нос, если я некрасивая, то я никого не могу любить?

— У тебя обыкновенные уши, — примирительно заметил Питер и, вздохнув, сказал: «Ну, нет, так нет. Хорошо еще, что я купчую на дом не стал заранее оформлять».

Тонкие губы Констанцы усмехнулись и она, протянув мужчине кольцо, сказала: «Возьми, и отдай той, которую ты и вправду будешь любить. Той, без которой ты жить не сможешь, той, за которой ты поедешь на край света и даже дальше».

Питер принял кольцо, и, убирая его в карман, хмыкнул: «Не уверен, что я куда-то поеду, я не люблю путешествовать».

— О, — заметила Констанца, — садясь за стол, — это пока. Ты же знаешь, моя мама сбежала к моему отцу в одном платье, и никогда, никогда, ни о чем не жалела. Так же и у тебя будет, ты только подожди.

— Ну, — Питер внезапно, широко улыбнулся, — если ко мне кто-то сбежит в одном платье, я уж найду, во что ее одеть.

Девушка рассмеялась и, протянув ему руку поверх стола, заваленного толстыми томами расчетных книг, сказала: «Давай останемся друзьями, ладно? И, конечно, я тебе буду продолжать делать балансы, ну, и все остальное».

Питер погрыз перо и нарочито небрежно спросил: «А кого это ты любишь? Ну, раз мы друзья…

Констанца зарделась и пробурчала: «Не твое дело. Запиши себе про этого поставщика, забудешь».

— Уже записал, — лениво ответил Питер. «Давай дальше, я еще хотел сегодня неоплаченные счета разобрать».

Фитили свечей чуть потрескивали, и мужчина, углубившись в работу, чуть вздохнув, сказал себе: «С другой стороны, конечно, она права. Даже мне хочется, чтобы меня любили, да вот найдется ли такая девушка? В одном платье, — он невольно рассмеялся и Констанца строго сказала: «Не отвлекайся!»

— Я вот над этим, — Питер перебросил ей счет. «Никогда не видел, чтобы в одном слове делали столько ошибок».

— Зачем тебе двадцать пачек леденцов? — нахмурилась девушка, шевеля губами.

— Это свечи были, — ответил Питер, и они расхохотались — в один голос.

Джованни посмотрел на купол собора Святого Павла и сказал жене: «Вы тут побудьте, Хосе за вами присмотрит, а я схожу по делам, и быстро вернусь».

— Так много людей! — восторженно сказала Мияко. «В Лиссабоне и Бордо их меньше было.

Даже страшно».

— Ну, это же церковь, — мягко сказал Джованни, чуть касаясь белой, мягкой щеки. «Не бойся, да Хосе тут, рядом».

Он вдохнул запах вишни и подумал, глядя на ее черные, чуть выбивающиеся из-под кружевного чепца, волосы: «Господи, ну как мне тебя благодарить, я уж и не знаю».

— Хорошо, сэнсей, — она чуть поклонилась и Джованни почувствовал, что улыбается.

— Хочу с папой! — капризно сказала Анита, протянув ручки. «Только с папой!»

— Дочка! — строго ответила Мияко. «Так нельзя, нельзя кричать!».

— Ну, давай, — Джованни наклонился и подхватил девочку, поцеловав ее темные кудряшки.