Великосветский свидетель - [2]

— Ты сам подумай, какой может быть спрос с человека, на квартире которого каторжане и человекоубивцы во время карточной игры ставят на человеческие жизни, а потом в этой же квартире находят человеческую печень?

Ванька Петух заплакал. Он проплакал всю дорогу до околотка, и друзья бывалого тюремного сидельца никак не могли понять, что же вызвало эти горючие слезы: искреннее раскаяние или банальное сожаление о собственной бездарно прожитой жизни?

Делом о найденном саквояже с печенью поручили заниматься помощнику окружного прокурора Вадиму Даниловичу Шидловскому. Это был старый опытный служака, обрюзгший и подуставший на государевой службе. Взгляд сей почтенный господин имел обыкновенно сонный и какой-то скучающий.

Оживлялся он лишь при общении с ровней себе. Наделенный богатой родословной и знатной родней, человек этот не то чтобы брезговал людьми простыми — нет, просто они были ему неинтересны. А посему провести первоначальное дознание о саквояже он поручил своему молодому подчиненному Алексею Ивановичу Шумилову.

Саквояж с печенью в формалине под конвоем прибыл в один из околотков Адмиралтейской части, куда пригласили полицейского доктора, а все задержанные на малине гопники подверглись весьма пристрастному допросу. После многочисленных и энергичных шлепков, пинков и ударов по ушам выяснить удалось весьма немного: никто из задержанных так и не вспомнил, кем именно саквояж был принесен на квартиру Ваньки. То есть, эти канальи, конечно же, знали правду, но ввиду отсутствия прямых улик добиться этой правды от задержанных не представлялось возможным. Был бы среди этой шайки-лейки полицейский осведомитель, и дело сдвинулось бы с мертвой точки, но такового, увы, среди них не оказалось.

Доктор, несколько помятый, с серым, невыразительным лицом, нацепив на переносицу круглые стеклышки пенсне, открыл стеклянный сосуд и внимательно всмотрелся в его содержимое. Казалось, его ничуть не смущает специфический запах и сам вид плоти, в то время как у Шумилова, стоявшего рядом, этот запах вызвал горловой спазм и желание подставить лицо под струю свежего воздуха из приоткрытого окна. Тонким пинцетом доктор подцепил печень, перевернул ее, посмотрел с обратной стороны. После этого, взяв печень двумя пальцами, вытащил ее из формалина и бросил на чашку установленных подле весов. Шумилов остро ощутил, как болезненно содрогнулся его желудок. Дабы подавить рвотный позыв, он с шумом втянул воздух, вызвав усмешку доктора:

— Носом, носом дышите, молодой человек. И сядьте-ка, право, на стульчик. В ногах-то в этаком деле правды нет, особенно с непривычки.

— Ничего-с, перестою, не впервой.

— Ну-ну, — доктор продолжал ухмыляться. — Вес запишете? Четыре и четыре десятых фунта… Из чего можно заключить, что вес тела человека, потерявшего эту печень, составлял примерно 180 фунтов.

Доктор перебросил печень обратно в судок, закрыл его крышкой и направился к умывальнику мыть руки.

— Такой вес скорее соответствует мужчине, нежели женщине, — предположил Шумилов.

— Ну отчего же-с? Если женщина тучная, рожавшая, то 180 фунтов — вес для нее вполне допустимый.

— Что вообще скажете об увиденном?

— Ну-с, что я могу сказать, глядя на это безобразие? Печень, конечно, человеческая. Без видимых повреждений, патологий. Ее владелец был человеком непьющим — это однозначно. Отделена она профессионально, хирургически грамотно, так скажем. Работал мастер. О сроке давности судить не берусь, поскольку орган был сразу же помещен в консервант, и изменениям подвергнуться не успел. Думаю, подобное изъятие вряд ли могли сделать в уголовной среде, нужны ведь специальные медицинские инструменты. И навык. Большего, конечно, не скажу, надо произвести исследование в лаборатории.

— На предмет?

— На предмет обнаружения яда, конечно же. Напишете отношение?

— Напишем, — кивнул Шумилов.

— Ну, пишите, — доктор пожал плечами, — но, к слову сказать, в таких судках зеленого стекла обычно хранят изъятые органы в анатомичках и лабораториях.

Алексей Иванович Шумилов задумался, глядя в окно. На перилах чугунной решетки у тротуара ярко играло солнце, воробьи купались в луже. Неся лоток с дымящимися пирожками, прошел молодой румяный булочник.

За свою еще совсем небольшую практику Шумилов впервые столкнулся с подобным откровенно дурацким происшествием. По словам доктора получалось, что печень пропала из морга или химической лаборатории. Но как и почему она оказалась в саквояже в воровском притоне? Вряд ли судок в саквояж поместил вор, если таковой действительно похищал судок из анатомички. Представить себе питерского воришку, разгуливающего по городу с человеческой печенью в формалине, было так же невозможно, как увидеть радугу зимой. Нет, скорее, похитили вовсе не стеклянный судок с печенью — вора интересовал именно дорогой саквояж. Однако никаких заявлений о краже саквояжа желтой кожи не поступало.

Так или иначе, следовало объездить все морги при больницах, а также лаборатории, где могли исследоваться части человеческого тела. Таких мест не могло быть много: Медико-хирургическая академия, Университет, Высшие женские курсы, где готовили фельдшериц.