Великолепные руины - [5]

Девушку звали…

– Ди… Морей, – запинаясь, прочел Паскаль.

Имя ему ни о чем не говорило, но всех американских актеров разве упомнишь? Там этих Роков Хадсонов, Мерилин Монро и Джонов Уэйнов как собак нерезаных. Только в одних разберешься, тут же новые появляются. Можно подумать, у них там в Америке целая фабрика по производству знаменитостей. Паскаль оглянулся. Девушка уже поднялась по лестнице.

– Ди Морей, – сказал Паскаль.

Оренцио заглянул другу через плечо и подтвердил:

– Ди Морей.

Что-то в этом имени было завораживающее, и приятели принялись повторять его на все лады.

– Она больна, – сказал Оренцио.

– Чем?

– Я что, врач? Тот мужик просто сказал «больна» и все.

– Серьезно больна?

– Да не знаю я, травоядное! – Оренцио продолжил игру.

Ди Морей медленно шла к отелю.

– Нет, вряд ли серьезно, – решил Паскаль. – Смотри, какая красивая!

– Ну, не Софи Лорен, – ответил Оренцио. – И не Мерилин Монро, если честно.

Еще одна игра, которой они увлеклись прошлой зимой, – ходить в кино и сравнивать актрис.

– Еще бы: она явно умнее. Похожа на Анук Эме.

– Тощая-то какая! – сказал Оренцио. – Это тебе не Клаудиа Кардинале.

– Да уж! – С Клаудией Кардинале никто не мог сравниться. – Но лицо у нее удивительное. Необычное очень.

Оренцио в такие тонкости вдаваться был не готов.

– Знаешь, Паско, даже если бы я трехногую собаку привез, ты бы все равно к ней страстью воспылал.

И тут Паскаль забеспокоился:

– Оренцио, а ей точно сюда?

Оренцио сунул товарищу в руку бумагу:

– Ее привез этот американец, Дин. Спросил про Порто-Верньону. Я ему объяснил, что никто сюда не ездит. Спросил, может, ей в Портофино или Портовенере? А он говорит: какая она, эта Порто-Верньона? Я ему отвечаю: да там нет ничего, кроме гостиницы. Он спрашивает: а городок тихий? Я ему отвечаю: тише, пожалуй, только в гробу. Ну вот, говорит, значит, ей точно туда.

Паскаль улыбнулся:

– Спасибо, Оренцио!

– Все равно ты скотоложец! – тихонько сказал Оренцио.

– Повторяешься.

Оренцио сделал вид, будто выпивает кружку до дна.

Юноши оглянулись. Первая американская постоялица отеля стояла на краю скалы в пятнадцати метрах над морем.

«Вот оно, наше будущее», – подумал Паскаль.

Ди Морей посмотрела на причал, потом на море. Она распустила волосы, и золотистые пряди рассыпались по плечам. Девушка повернулась к вывеске. «Подходящий вид». Как же это понимать?

Будущее сунуло шляпу под мышку, толкнуло дверь и, нагнувшись, шагнуло через порог.

Быть может, Паскаль сам позвал ее сюда. Мечтал об американских гостях, томился от горя и одиночества и создал женщину из отрывков фильмов и книг, из воспоминаний и ожидания чуда. Оренцио потащил в гостиницу багаж. Паскалю вдруг показалось, будто время остановилось. Открылась дверь, а за ней оказался сказочный мир. Никогда еще Паскаль не чувствовал такой отрешенности, такой пугающей свободы. Он словно оторвался от тела и парил в вышине над деревней, и от этого жутко и сладко щемило сердце.

– Ди Морей, – внезапно произнес Паскаль, будто очнувшись.

Оренцио оглянулся на друга. Паскаль еще раз повторил ее имя, уже про себя, чтобы не осквернить дыханием чудесных звуков. Жизнь, подумал он, – это просто плод небогатого воображения.

2. Последний сценарий

Наши дни

Голливуд, штат Калифорния

До рассвета – еще не выехали на автострады гватемальские водилы на грязных грузовичках, еще не закипела работа на кухнях карибских ресторанов, еще не открылись детские сады Монтессори, пилатес-клубы и «Кофебины», еще не выбрались из гаражей на утыканные пальмами улицы «мерседесы» и «БМВ», еще не начали острозубые акулы бизнеса набивать мозги американских обывателей новым мусором – включаются поливалки на газонах. Они плюются во все стороны, увлажняют почву От центра Лос-Анджелеса до самых пляжей шипят поливалки, исполняя колыбельную для развлекательной индустрии.

В предрассветной тишине за окном квартиры Клэр Сильвер тоже раздается шипение. Она открывает глаза, вздыхает и смотрит на мраморное плечо мужчины, занимающего на широкой кровати семьдесят процентов свободного места. Дэрил часто перед сном распахивает настежь окно в спальне. И Клэр просыпается от шипения. Она даже к управляющему ходила, спрашивала, зачем нужно непременно поливать сад камней в пять утра. Да и не только в пять утра, кстати.

Но дело, конечно, не в поливалках.

Ее будит острый информационный голод. Она нащупывает на столике «блэкберри» и погружается в электронный мир. Четырнадцать писем, шесть новых твитов, пять запросов на добавление в друзья, три эсэмэски и расписание на сегодня. Вся жизнь на ладони. Ну и общая информация, конечно: пятница, за окном пятнадцать градусов, а днем будет больше двадцати, нужно сделать пять важных звонков, шестеро записаны на прослушивание. И письмо, способное перевернуть все в ее жизни. Письмо от [email protected].

Дорогая Клэр,

Спасибо Вам за то, что Вы проявили такое терпение. Мы долго не могли принять решение. И на меня, и на Брайана собеседование и Ваши рекомендации произвели прекрасное впечатление. Мы бы хотели встретиться еще раз. Может быть, позавтракаем сегодня утром?

С уважением,

Джеймс Тест,

Музей американского киноискусства.