Великолепные Эмберсоны - [88]

Настигло трижды и трижды прошлось по нему. Город прокатился по его сердцу, как когда-то по сердцу Майора, и раздавил его, похоронив под собой. Город прокатился по всем Эмберсонам и погреб под собой последние их останки, и уже неважно, что Джордж легко догадался о том, что большинство из этих пяти сотен наиболее выдающихся горожан внесли существенный вклад для "покрытия издержек создания гравюры и сопутствующих расходов". Эти пять сотен бросили последнюю пригоршню сажи на груду забвения, навек скрывшую род Эмберсонов от глаз человека и истории. "Как ртуть по растрескавшемуся полу!"

Джорджи Минафер получил по заслугам, но людям, жаждавшим узреть этот день, было не суждено ни увидеть его, ни узнать о нем. Те, кто еще был жив, успели позабыть как о воздаянии, так и о самом Джордже Минафере.

Глава 34

Во время своих утренних экскурсий Джордж никогда не заходил только в одну часть города. Этот район лежал далеко на севере и считался новыми Елисейскими полями для миллионеров, хотя однажды Джордж всё же дошел в этом направлении до белого особняка, когда-то так понравившегося Люси, до ее "Прекрасного Дома". Джордж коротко взглянул на него и повернул назад, не сдержав горькой усмешки. Дом уже не был белым, хотя там, куда добирался город, ничего белого не оставалось, а город успел перебраться далеко за ту местность, в которой стоял прекрасный белый особняк. Владельцы сдались и покрасили его в безысходный шоколадно-коричневый, самый подходящий цвет для товарной конторы, разместившейся в нем.

Джордж не рискнул идти дальше, к поселку миллионеров, хотя до него было еще целых две мили. Его мысли о Люси и ее отце и мыслями-то не были, а походили на смутные ощущения, вероятно, подобные тем, что посещают голову осужденного кассира при упоминании об обворованном им банке: есть вещи, о которых люди предпочитают не думать. После того судьбоносного происшествия Джордж лишь однажды столкнулся с Юджином. Они шли по центру города по противоположным сторонам улицы, зная, кто идет неподалеку, и понимая, что тот тоже знает о его присутствии, но оба смотрели исключительно вперед и ни у одного на лице не дрогнул ни единый мускул. Джорджу показалось, что от внешне непроницаемого старого друга мамы так и веет горячим дыханием урагана ненависти, бушующего в его душе.

Он знал, что Юджин присутствовал на похоронах Изабель и на похоронах Майора, и хотя он так его и не увидел, Джордж был уверен, он там, пусть и не мог сказать, откуда он это знает. Фанни не говорила ему об этом, прекрасно понимая, что с ним нельзя говорить о Люси и Юджине. Сейчас Фанни почти не виделась с Морганами и редко вспоминала о них: время коварно обходится с жизнью. Средний возраст остался позади, и старые привычки и желания потускнели и исхудали, как потускнела и исхудала сама Фанни, полностью растворившаяся в делах своего многоквартирного убежища. Ей пришлась по душе ее новая "комплексная" жизнь: с бриджем, интригами и переменчивыми союзами, с перешептыванием пожилых дам в уголках коридоров, с интереснейшими секретами, сплошным шушуканьем, и лифтер мог поклясться, что слышал слова "она сказала" миллион раз, а "она" — пять миллионов раз. Многоквартирная жизнь покорила Фанни и поглотила ее.

Город сделался настолько большим, что люди исчезали в нем и никто не замечал их отсутствия, поэтому исчезновение Фанни с племянником не стало исключением. Если раньше все знали всё о своих соседях, то теперь можно было годами жить бок о бок с незнакомыми людьми, более того, друзья могли потерять друг друга из вида на год и даже не заметить этого.

Однажды в мае Джорджу показалось, что он видел Люси. Он был не уверен, она ли это, тем не менее, встреча вселила в него беспокойство. Получение новой должности привело к тому, что он неделю или дольше мог не появляться в городе, и это странное происшествие имело место как раз во время возвращения с одного из таких дежурств. Он шел домой со станции и, повернув за угол, увидел, как из их парадного выходит очаровательная девушка, садится в блестящее ландо и уезжает прочь. Даже с довольно большого расстояния было видно, что девушка красива, а ростом, быстротой и решительностью движений и даже жестом, каким рука в белой перчатке отдала команду шоферу, она походила на Люси. Джордж вдруг по непонятной причине застыл на месте, и это было самое настоящее оцепенение: он сам не знал, что чувствует, но знал, что что-то чувствует. Горячая волна поглотила его, ни за что на свете он не хотел бы встретиться с Люси лицом к лицу, даже если бы это сулило возрождение рода Эмберсонов во всем их былом великолепии. На дрожащих ногах он побрел дальше.

Фанни не оказалось дома, она с утра к себе не заходила, а записи о посетителях никто не оставлял, поэтому Джордж сначала удивился, а потом засомневался, была ли это на самом деле Люси. Может, и она, сказал он себе, хотя понимал, что любая похожая на нее девушка могла ввергнуть его в "такой ступор"!

Люси не оставила визитки. Она не делала этого, когда навещала Фанни, и сама не смогла бы объяснить, почему это так. Она редко заходила — это был третий раз за тот год, а когда была в гостях, ни она, ни Фанни не заговаривали о Джордже: эта странность появилась с молчаливого согласия обеих дам, пусть они и не считали, что это странно. Ведь, конечно, пока Фанни была с Люси, у нее из головы не выходил племянник, а когда Люси видела Фанни, она не могла не думать о Джордже. Вследствие чего во время разговоров обе выглядели рассеянными, частенько отвечая невпопад, впрочем, собеседница даже не замечала нелепости ответа.