Великолепные Эмберсоны - [46]

Дурной настрой Джорджа сам по себе испарился, и он смеялся, наслаждаясь хорошим настроением мамы.

— Вот уж не думал, что и минералка может стукнуть в голову, — сказал он. — Или это всё из-за места. Вот бы каждый раз, когда ты грустишь, в городе открывался новый ресторан.

Фанни, вяло улыбаясь, поправила племянника:

— Она не "грустит", Джордж! — Но потом, побоявшись, что фраза прозвучала язвительно, добавила: — Не знаю никого с более ровным настроением. Вот бы мне тоже стать такой! — И хотя последние слова получились не такими задорными, как задумывались, Фанни удалось произвести на всех приятное впечатление.

— Нет, — ответила Изабель Джорджу, пропустив слова золовки мимо ушей. — Я такая веселая после прогулки по заводу Юджина. Разве не здорово, что кому-то удалось сделать такое буквально из воздуха — а ведь над ним смеялись — разве можно не радоваться, если старому другу удалось воплотить свою идею, построив такой великолепный, работающий завод: сталь сверкает, всё стучит и гремит, а рабочие — такие мускулистые парни и такие умные?

— Внимание! Внимание! — Джордж зааплодировал. — Кажется, среди нас леди-оратор. Надеюсь, официанты не возражают.

Изабель рассмеялась, ничуть не смутившись.

— Чудесно видеть такое, — сказала она. — Мы все счастливы за тебя, дорогой старина Юджин!

И она смело протянула ему руку через столик. Он быстро схватил ее, а смех в глазах сменился благодарностью: он почти растрогался, хотя чувствительность не была его коньком. Вдруг Изабель обратилась к Фанни:

— Дай ему свою руку, Фанни, — задорно приказала она, и Фанни механически повиновалась. — Вот! — воскликнула Изабель. — Если бы с нами был брат Джордж, Юджина поздравили бы сразу три старых, лучших друга. Но мы и так знаем, что обо всем думает Джордж. Это просто великолепно, Юджин!

Возможно, окажись за столиком брат Джордж, он бы высказался и о том, что он думает о ней самой, потому что он бы непременно заметил, что именно сейчас она ведет себя "как четырнадцатилетняя девчонка". Но в этой ситуации заменой Эмберсону выступила Люси, прошептавшая на ухо Джорджу:

— Ну не мило ли?

— Что? — спросил Джордж, но не из-за того, что не расслышал, а просто захотелось продлить приятные ощущения.

— Поведение твоей мамы! Как она радуется! Она такая душка! А папа, — она с трудом подавила смешок, — папа сейчас лопнет или громко разрыдается!

Но Юджин справился с эмоциями, вернув привычное благодушие.

— Я когда-то писал стихи, — сказал он, — если вы помните…

— Да, — тихо вставила Изабель. — Я помню.

— Я уже и не могу сказать, написал ли я что-то за последние двадцать лет, — продолжил он. — Но кажется, рука так и потянется к перу, чтобы отблагодарить вас за то, что вы превратили поход на завод в такой добрый праздник.

— Он благодарит! — хихикая, прошептала Люси. — Какие они сентиментальные!

— В этом возрасте все такие, — ответил Джордж. — Умиляются по любому поводу. И всё равно, рестораны это или заводы!

И оба, пытаясь скрыть приступ смеха, поднялись из-за стола вслед за Изабель, собравшейся уходить.

На переполненной людьми улице Джордж помог Люси забраться в коляску, и они, торжествующе махая на прощание, отъехали, оставив Юджина крутить пусковую рукоятку автомобиля, в который уселись Изабель и Фанни.

— Как будто шарманку крутит — денежку просит, — сказал Джордж, свернув за угол на Нэшнл-авеню. — А я предпочитаю лошадей.

Но он подрастерял свою уверенность через полчаса, когда на дороге под бешеные гудки мимо пронесся автомобиль Юджина, появившись неожиданно сзади, одним рывком объехав их и почти тут же скрывшись за горизонтом: они только и успели заметить, как кружевной платочек, зажатый в черной перчатке, помахал им, поддразнивая.

Джорджа ошеломил такой поворот.

— А водить твой отец умеет, — сказал он, всё еще находясь под впечатлением от дерзкой выходки. — Конечно, Пенденнис уже не молод, да и я особо не гнал. Я б сам покатался на такой машинке, если б не столько возни с ней: рукоятку крути да копайся в моторе. Ну, обед частично удался, Люси.

— Ты о салате?

— Нет. О твоем шепоте на ушко.

— Подхалим!

Джордж не ответил, хотя пустил Пенденниса помедленнее. Люси тут же попыталась протестовать:

— Не смей!

— Почему? Ты хочешь его загнать?

— Нет, но…

— В чем дело?

Она заговорила очень серьезно:

— Я знаю, если мы едем так медленно, значит, ты будешь отвлекаться на… на предложение мне! — И она повернула к нему зардевшееся лицо.

— Боже мой, ну ты и чертовка! — сказал Джордж.

— Джордж, пусти Пенденниса рысью!

— И не подумаю!

Она попыталась сделать это сама:

— Давай, Пенденнис! Но! Давай-давай!

Пенденнис не обращал внимания, не она была его хозяйкой, а Джордж влюбленно рассмеялся.

— Лучше тебя никого нет, Люси! Зимой, когда ты вся в мехах, такая румяная, я думаю, что красивее ты быть не можешь, но летом, в соломенной шляпке, легкой блузке, юбке с оборками, белых перчатках и туфельках с серебряными пряжками, да еще под розовым зонтиком, когда на щечках не румянец, а только намек на него, я думаю, как я ошибался зимой! Когда же ты забудешь про "почти" и согласишься стать моей невестой?

— Скоро! Вот тебе и ответ, а теперь пускай жеребца!