«Великолепная семерка», или Вестерн по-советски - [6]

В отличие от истерна Шнейдерова «Тринадцать» был плохо встречен критикой (его обвиняли в американизме), но имел колоссальный успех у зрителей, причем даже больший, чем сопутствовал «Джульбарсу». Как вспоминал известный драматург Д. Храбровицкий: "Картину «Тринадцать» я посмотрел если не тринадцать, то двенадцать раз во всяком случае. Я знал ее наизусть, и мы играли в «Тринадцать». В этой игре всегда неизменно участвовали басмачи, и всегда самые горячие схватки происходили до начала игры: кому быть басмачами, а кому — красными. И всегда у нас фигурировали вода, ведро, и неизменно следовали большие неприятности дома: мы являлись мокрые, грязные, пыльные, но зато совершенно счастливые".

Стоит отметить, что еще за несколько лет до того как Шнейдеров и Ромм сняли свои истерны другой советский режиссер — Сергей Эйзенштейн — имел реальную возможность создать настоящий американский вестерн. В начале 30-х годов он работал в США и там ему предложили снять фильм "Золото Саттера". Эйзенштейн согласился, однако студия внезапно изменила свое решение (по политическим мотивам) и отдала сценарий в руки посредственного режиссера Джеймса Круза. И фильм получился никудышный. А вот сними ее гениальный Эйзенштейн, он вполне мог бы стать событием в мировом кинематографе. Но, увы. А вскоре грянула война и советским кинематографистам стало и вовсе не до истернов. (Исключением были все те же двухсерийные "Красные дьяволята", озвученные и вновь выпущенные на экран в 1943 году).

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕСТЕРНА В РОССИИ, ИЛИ "ПУТЕШЕСТВИЕ БУДЕТ ОПАСНЫМ"

Во время войны советский кинематограф хотя и продолжал функционировать, однако количество снятых в те годы фильмов не могло удовлетворить запросы публики, истосковавшейся за эти годы по большому кино. Требовалось найти какой-то выход, чтобы, во-первых, спасти советский кинопрокат, поставленный на грань финансового краха, и во-вторых — дать отдушину измученному войной народу. Идея пришла неожиданно. Было решено завезти в Советский Союз из поверженной Германии несколько тысяч фильмов, хранившихся в Рейхсфильмархиве. Такое кино получило у нас название «трофейного».

11 мая 1945 года министр кинематографии Большаков отрядил в Берлин представительную делегацию во главе с работником Комитета Иосифом Маневичем. Тот должен был отобрать в архиве крупнейшей кинокомпании Европы «УФА», расположенной в Бабельсберге (под Потсдамом), несколько сот фильмов, предназначенных для просмотра в СССР. Однако на тамошнем складе фильмов не оказалось (их гитлеровцы успели вывезти незадолго до штурма города советскими войсками). Тогда путь Маневича пролег в Рейхсфильмархив. Вот где фильмов было в избытке, причем не только немецких, но и американских, французских, английских и даже советских. Чуть ли не со всей Германии туда приезжали гонцы из войск, которые, набрав не по одному десятку бобин с картины, развозили их по расположениям частей. Но в мае 45-го эта лавочка была прикрыта грозным распоряжением коменданта Берлина генерала Берзарина, отдавшим архив в ведение Уполномоченного комитета по делам кинематографии при СНК СССР, а комендата Потсдама обязал охранять кинохранилище и без промедления стрелять в тех, кто будет пытаться прорваться в него силой. Так что, когда туда приехал Маневич, там удалось навести относительный порядок и начался немедленный отбор фильмов. Этот процесс длился до 4 июля. В итоге из 17 352 фильмов, собранных в архиве (6400 — полнометражные, 3500 короткометражные, 4800 — рекламные ролики, 2600 — хроникально-документальные), для отправки в СССР было отобрано: 3700 полнометражных лент, преимущественно американских и 2500 короткометражных.

Трофейное кино, которое начали демонстрировать в советских кинотеатрах уже в том же, 1945 году, вызвало небывалый прилив зрителей в кинотеатры. Картины сопровождались вступительной надписью: "Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома немецко-фашистских захватчиков в 1945 году", а вместо привычного теперь дубляжа на экране появлялись субтитры. До сих пор легенды о том времени передаются из уст в уста. А ленты тогда крутили действительно грандиозные: "Большой вальс" (1939) Жюльена Дювивье с Луизой Райнер, "Мост Ватерлоо" (1940) Ле Роя с Вивьен Ли и Робертом Тейлором, "Леди Гамильтон" (1941) Александра Корда с Вивьен Ли и Лоренсом Оливье, "Сестра его дворецкого" (1943) Френка Борзеджа с Диной Дурбин, "Судьба солдата в Америке" (настоящее название — "Бурные двадцатые годы", 1939) Рауля Уолша с Хамфри Богартом и Кэгни Кегни, «Петер» (1934, Австрия) Генри Костера, "Под кардинальской мантией" (настоящее название — "Под красной мантией") В. Шестрема с Конрадом Фейдтом, "Багдадский вор" (1940) и «Балерина» (настоящее название — "Мужчины в ее жизни", 1941) с тем же Фейдтом, а также: «Джунгли», "Именем закона" (настоящее название — "Отверженные"), "Королевские пираты", "Маленькая мама", "Тяжелые годы" (настоящее название — "Дэвид Копперфильд"), "Железная маска", "Таинственный беглец", "Мятежный корабль", "Девушка моей мечты" и др.

Как я уже отмечал, практически все эти фильмы пользовались огромным успехом у советских зрителей, впервые получивших возможность посредством кино заглянуть за "железный занавес". Однако было несколько картин, которые все же были "лучшими из лучших". Речь идет о четырех фильмах, повествующих о приключениях человека-обезьяны Тарзана (в 1951 году эти фильмы заняли 1-е места в отечественном прокате) и вестерне (первом в Советском Союзе) Джона Форда «Дилижанс» (1939) с Джоном Уэйном, получившем в советском прокате более интригующее название "Путешествие будет опасным". Этот и несколько других вестернов Сталин и его соратники посмотрели раньше простых смертных в «кремлевском» кинотеатре и вновь, как и в случае с "Потерянным патрулем", вождь изрек после сеанса: "Как лихо закручено. Неужели у нас некому снять такое кино?" Вопрос был адресован руководителю Кинокомитета Большакову, и тот тут же принял его к сведению. И машина закрутилась.