Великолепная Ориноко - [12]

В гуще зелени резвились, прыгая с ветки на ветку, стаи обезьян. На территории Венесуэлы водится не меньше шестнадцати видов этих млекопитающих, столь же безобидных, сколь и шумных. Например, алуате или арагуато, ревуны, чьи жуткие голоса приводят в трепет человека, впервые очутившегося в тропическом лесу. Тучи пернатых оглашали лес своим пением, и среди них — запевалы поднебесной капеллы трупиалы, устраивающие гнезда на длинных лианах;[56] очаровательные, грациозные и нежные петушки, появляющиеся только ночью, чаще называемые чертенятами из-за их манеры внезапно взлетать к вершине деревьев.

Сержант Марсьяль внезапно нарушил молчание:

— Мне бы следовало взять с собой ружье.

— Ты хочешь убивать обезьян? — спросил Жан.

— Не обезьян... но ведь могут встретиться и более опасные звери.

— Успокойся, дядюшка! Хищники встречаются только вдали от человеческого жилья, и, возможно, нам еще очень нескоро придется с ними столкнуться.

— Все равно! Солдат не должен выходить из дома без оружия, и за это меня следовало бы отправить на гауптвахту!..

Сержант Марсьяль зря корил себя за это нарушение дисциплины. Дело в том, что хищные кошки, как мелкие, так и крупные — ягуары, оцелоты, встречаются преимущественно в дебрях вверх по течению реки. Здесь же можно было в крайнем случае наткнуться на медведей, но эти звери добродушны, питаются, главным образом, рыбой и медом, ну а что касается ленивцев — Bradypus trydactylus, — то на них можно было и вовсе не обращать внимания.

За время прогулки сержант Марсьяль обнаружил только безобидных грызунов, например морских свинок, и несколько парочек чирики, которые очень ловко ныряют, но очень плохо бегают.

Население края состояло, главным образом, из метисов и индейцев, которые не слишком часто покидали свои хижины, особенно женщины и дети. Лишь много выше по течению дядюшке и племяннику придется столкнуться со свирепыми аборигенами, и карабин сержанта окажется тут совсем нелишним.

После довольно утомительной трехчасовой прогулки сержант и Жан вернулись к обеду на борт «Симона Боливара».

В это же время господа Мигель, Фелипе и Баринас усаживались за стол в доме губернатора. Меню было весьма незамысловатым — и, право же, нельзя ожидать от губернатора провинции того же, что и от президента Венесуэльской Республики, — зато гости были окружены самым сердечным вниманием. Естественно, речь зашла о цели путешествия трех географов, но губернатор, как человек благоразумный, оставил свое мнение при себе и, чтобы беседа не перешла в спор, перевел разговор на другую тему.

Когда страсти уже грозили накалиться, губернатор ловко переключил внимание спорщиков.

— Не знаете ли вы, господа, — спросил он, — собирается ли кто-либо из пассажиров «Симона Боливара» плыть дальше вверх по течению?

— Нам это неизвестно, — ответил господин Мигель, — но, кажется, большинство из них намерены сойти в Кайкаре или плыть дальше по Апуре до колумбийских селений.

— Возможно, эти двое французов продолжат путешествие по Ориноко...

— Двое французов? — удивился губернатор.

— Да, — ответил господин Фелипе, — молодой и старый. Они сели в Боливаре.

— А куда они направляются?

— Это никому не известно, — ответил господин Мигель, — потому что они сознательно уклоняются от общения. Едва кто-либо пытается заговорить с юношей, как тут же появляется свирепый старый служака и, если племянник упорствует, — а похоже, это его племянник, — он отправляет его в каюту. Этот дядюшка ведет себя как опекун.

— Мне жаль бедного юношу, — добавил господин Баринас, — он страдает от этой грубой опеки, и мне кажется, я не раз видел у него на глазах слезы...

Право же, ничто не могло ускользнуть от взора господина Баринаса. Но если глаза Жана и бывали влажны от слез, то причиной тому была не суровость сержанта Марсьяля, а мысли о будущем, о цели их путешествия и о; возможно, ожидающих их разочарованиях. Но как могли знать об этом посторонние?

— Сегодня вечером, — продолжал господин Мигель, — мы узнаем, собираются ли эти двое французов плыть дальше по Ориноко. Я бы этому не удивился, потому что юноша постоянно штудирует труд своего соотечественника, который несколько лет назад совершил путешествие к истокам реки.

— Если, конечно, она берет истоки в массиве Парима, — воскликнул господин Фелипе, считавший, что Ориноко — это Атабапо.

— Если она не берет истоки в Андах, — возразил господин Баринас, — в том самом месте, где рождается приток, столь неудачно названный Гуавьяре.

Губернатор, видя, что спор готов вновь разгореться с новой силой, обратился к своим гостям:

— Господа, меня очень занимают этот дядюшка и этот племянник. Если они не сойдут ни в Кайкаре, ни в Сан-Фернандо-де-Апуре, ни в Нутриас, если они намерены плыть дальше вверх по Ориноко, то хотел бы я знать, с какой целью. Французы отважны, это мужественные исследователи, но уже многие из них заплатили жизнью за свою любознательность... Доктор Крево был убит индейцами на равнинах Боливии, могила его спутника Франсуа Бюрбана так и не была обнаружена на кладбище в Мойтако. Правда, господин Шафанжон сумел достичь истоков Ориноко...