Великолепие шелка - [45]

– Ни стыда, ни совести! – фыркнула Чина, не замечая, что говорит вслух.

Капитан Бладуил, услышав ее замечание, удивленно поднял брови.

– Интересно, чем это вы заняты: высказываете ли мнение по поводу моих моральных качеств, мисс Уоррик, или просто позволяете своим мыслям блуждать наугад?

– Ни то, ни другое, – ответила она ему с той прямолинейностью, которую он весьма непоследовательно находил одновременно и удручающей, и столь приятной. – Я думала о миссис Клэйтон и о тех соображениях, коими руководствовалась она, принимая решение остаться на борту вашего судна.

– Надеюсь, вы не подвергаете сомнению искренность движущих ею мотивов? – проговорил строго капитан Бладуил. – Это было бы крайне бестактно с вашей стороны.

Видя в его глазах веселые зайчики, Чина не была введена в заблуждение серьезностью его тона.

– Вы сами должны понимать, моя дорогая мисс Уоррик, – продолжал он монотонно, словно читал ей лекцию, – что Люцинда Харлсон не могла бы перебраться на «Бирмингем», если бы вы оставались единственной женщиной на борту моего корабля. Вызвавшись добровольно остаться здесь, миссис Клэйтон ускорила тем самым воссоединение их семьи.

Чина произнесла едко:

– Однако, насколько я помню, Джулия говорила, что, по всей вероятности, останки ее мужа не прибыли еще из Лахора и что у нее нет ни малейшего желания тосковать в Калькутте, дожидаясь их.

Капитан Бладуил засмеялся, и Чине стало ясно, что он также сомневается в существовании мифического майора Клэйтона.

– Боюсь, Сингапур покажется ей ничуть не лучше Калькутты.

– А как она собирается возвращаться в Индию? – полюбопытствовала Чина. – И где будет жить в ожидании идущего в Калькутту судна? Насколько я помню, в Сингапуре имеется всего несколько частных домов, так что снять там помещение для временного проживания практически невозможно.

В голубых глазах капитана отразилась чуть ли не жалость, когда он взглянул на девушку.

– Моя дорогая крошка, вам предстоит еще многое узнать о городе, который вы покинули шесть лет назад. Сингапур стал теперь воротами дальневосточной торговли, а его европейское население удвоилось за последние пять лет. В английском квартале уже успели за это время возвести огромный отель, возвышающийся надо всем, что построено возле залива.

– А когда вы последний раз были в Сингапуре? – поинтересовалась Чина.

– Незадолго перед тем, как вернуться в Англию.

– С товарами, конечно? – Этан Бладуил не производил на Чину впечатление человека, посвящающего свою жизнь столь скучному занятию, как участие в международной торговле.

– Само собой, – улыбнулся он. – А я, как вижу, по-настоящему заинтересовал вас, коль скоро вы начали расспрашивать меня о моих делах.

Чина сжала губы.

– Я вовсе не расспрашиваю, а просто интересуюсь, и если вы видите в этом что-то обидное для себя...

– О, что вы, чего нет, того нет! – заверил он ее со смехом. – Мы везли с Явы товар, предназначавшийся одной лондонской брокерской фирме. Разумеется, это не очень веселое занятие, однако меня вынудили к нему финансовые обстоятельства.

– Я помню, как мой отец рассказывал мне, когда я была еще совсем маленькой, что получить хорошую прибыль можно только в том случае, если перевозишь бадаянский шелк на клиперах, отличающихся большой грузоподъемностью и быстроходностью.

Когда капитан Бладуил поднял голову, чтобы взглянуть на едва видимые на фоне темного неба скрипевшие мачты и на туго надутые свежим ветром паруса, лицо его приняло неожиданно загадочное выражение.

– Ваш отец был совершенно прав, мисс Уоррик. «Звезда Коулуна» не выдержит соревнования ни с одним клипером, бороздящим в наши дни дальневосточные воды. Когда-то я и сам владел клипером. Смею сказать, это был самый быстроходный клипер из всех, совершавших рейсы в данном регионе.

К сожалению, я потерял его из-за простой юношеской опрометчивости.

– Меня это ничуть не удивляет, – сказала Чина импульсивно и услышала в ответ самый искренний смех.

– Ну, разумеется, другого я от вас и не ждал!

Оба они замолчали, решив, что больше не о чем говорить. Из-за горизонта между тем выплыла луна – фантастический, кроваво-красный диск, висевший на темном небе, как спелое яблоко, и отбрасывавший на вздымавшуюся поверхность моря мириады бриллиантовых искр. Внезапный порыв ветра, донесший вдруг до них с далекого берега пряный запах Востока, приподнял юбки Чины и закрутил их вокруг ног Этана.

Она смотрела на темную воду. В лунном свете лицо ее казалось бледным, волосы окружало опаловое сияние. И ему стало ясно, что она бесподобно, невообразимо хороша и что он не в силах подавить в себе импульсивное желание поцеловать ее.

Чина повернула голову, – возможно, почувствовав на себе его взгляд, а возможно и потому, что собиралась сказать ему что-то о том, сколь красиво вокруг в сей ночной час, – и свет корабельного фонаря еще резче подчеркнул изысканность линий ее лица, чувственный изгиб пухленьких губ. Она стояла недвижно и молча, подняв на него глаза. Оба они словно ждали чего-то, точно так же таившего в себе обещания, как и теплый, пронизанный ароматами ветер, дувший с индийского побережья.

Но Этан не стал целовать ее. Резко отвернувшись от поручней, он хрипло произнес: