Великолепие шелка - [28]

– Ах, он был настоящим-настоящим джентльменом, этот старый лорд Линвилл, и кстати, очень красивым человеком, – сказала вдовствующая герцогиня, чей младший сын был другом юности Этана и служил в Индии в конных войсках, пока не умер в Кабуле в 1843 году. – Ты бы видел, как молодые девушки просто дурели от восторга при виде его и всячески старались обратить на себя его внимание.

– Как я полагаю, вы были совершенно равнодушны к его чарам? – улыбнулся Этан, потягивая турецкий кофе и располагаясь поудобнее на шелковых подушках будуара, напичканного воспоминаниями о долгой и богатой жизни.

– Господи помилуй, конечно же, нет! Я бы многое отдала, чтобы его завоевать, но он не собирался жениться второй раз, после того как потерял жену и других близких родственников во время этого ужасного пожара в театре! Интересно, ты помнишь тот случай, мой милый? Нет? О, это была трагедия, страшная трагедия! Я лишилась тогда стольких хороших друзей! Надо думать, что граф чувствовал себя очень одиноким в этом мрачном старом доме после того, как погибли его жена и Реджинальд с Сарой. Иначе трудно понять, почему он ни с того ни с сего пригласил к себе этих совершенно недостойных внуков, чтобы они жили вместе с ним. Сироты, запомни это, не всегда такие уж жалостливые и привязчивые люди, какими их принято считать.

– Вы правы, – согласился Этан с кривой усмешкой.

– Благодарение Богу, – подвела итог герцогиня, – появилась эта девочка, Чина, и она скрасила последние годы его жизни, потому что оказалась доброй и благородной. И я уверена, что он искренне к ней привязался.

Этан с большой охотой узнал бы еще что-нибудь о девушке, ибо всегда полагался на мнение ее светлости, но оказалось, что она мало что могла рассказать ему об интересующей его юной леди, потому что, к сожалению, знакома была с графской внучатой племянницей только по слухам.

– Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы она выезжала на приемы и балы до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия, – объясняла герцогиня, – и так как к тому же его светлость мало заботился о поддержании связей с другими представителями своего сословия, оба они редко когда покидали Кент. Я слышала, что она удивительно хороша собой, хотя красота ее несколько своеобразна. Но разве не такие вот необычные в чем-то создания и оставляют чаще всего неизгладимый след в сердцах мужчин?

Услышал Этан о девушке и от своей близкой подруги, также проживавшей в Мейфейре, но вовсе не склонной говорить о ней в доброжелательном духе, как делала это вдовствующая герцогиня.

– Чина Уоррик? Фу! – произнесла она, презрительно пожав словно выточенными из слоновой кости плечами. – Такое смешное существо! Огромные, как плошки, глаза и нахальный подбородок! К тому же нельзя забывать и о том, что ее прадедушка Кингстон Уоррик слыл весьма недостойным человеком. Ходили слухи, что он был распутником и убийцей. А ты знаешь: яблоко от яблони...

Этан прервал ее с насмешливой улыбкой:

– Спрячь свои коготки, Аманда, дорогая. Меня эта крошка вовсе не интересует как женщина.

Леди Коллиер посмотрела на него с плохо скрытой подозрительностью:

– А зачем же тогда все эти вопросы?

– Все дело в деньгах, – ответил Этан просто и правдиво. – Я собираюсь получить от этой девочки хорошую сумму и должен быть уверен, что она сможет ее выплатить.

– О, в чем, в чем, а в этом не сомневайся! – заявила леди Коллиер, испытывая все большее раздражение. Теряясь в догадках, она, зная Этана, понимала, что бессмысленно задавать ему слишком уж назойливые вопросы. – Надо полагать, что старый граф оставил ей хорошее состояние, когда умер, и к тому же у Уорриков на Бадаяне плантация, которую она наверняка унаследует.

– Плантация? – Интерес Этана к Чине разгорелся с новой силой, хотя лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Бадаян, насколько он помнил, – один из бесчисленных, покрытых джунглями островов Индонезии, и хотя ему была хорошо знакома эта часть света, все же он не мог с достоверностью утверждать, что бывал когда-либо у его берегов. – А чем занимаются Уоррики – строевым лесом?

Полные красные губы Аманды скривились.

– Может быть, ты и объездил весь мир, капитан Бладуил, но ничего не смыслишь в нарядах, – в шелке, если говорить конкретно, – сказала она, дотрагиваясь своим пальчиком до подбородка Этана. – Именно шелком знамениты Уоррики.

Ее холодные карие глаза потеплели, когда она окинула взором высокую статную фигуру Этана. Капитан, чувствовавший себя как дома в ее элегантной гостиной, был одет в старые, потертые замшевые брюки и заношенную муслиновую сорочку. Загорелый и мускулистый, – разве можно сравнить с ним ее несчастного мужа – бледного и склонного к полноте коротышку! – бравый моряк казался замирающей от восторга Аманде образцом мужественности. Одно огорчало ее: слишком уж редко, по ее мнению, навещал он Англию.

– Их плантация славится шелком – возможно, лучшим в мире, – продолжала она недовольным тоном, когда он сделал нетерпеливый жест рукой. О, как ее раздражает, что приходится терять драгоценное время на эти пустые разговоры! – Он невероятно дорог, этот шелк, потому что в год его производят очень небольшое количество, а спросом он пользуется необыкновенным, особенно среди европейской знати. Говорят, что его отличает исключительно редкий золотой цвет. Наверное, сама королева имеет сотканную из него шаль.