Великое восстановление наук. Разделение наук - [52]

Никто не станет спорить с тем, что такого рода аксиом существует множество. Например: "Если к неравным величинам прибавить равные, то суммы будут также неравны" -- это правило математики. Но то же правило можно применить и к области этики, во всяком случае в том, что касается "справедливости распределения", так как в применении к "справедливости обмена" принцип равенства требует, чтобы неодинаковым воздавалось одинаковое, тогда как при "справедливости распределения", если не воздать неодинаково неодинаковым, произойдет величайшая несправедливость *. "Если две величины равны третьей, то они равны и между собой" -- это тоже математическое правило; но оно в то же время настолько важно в логике, что становится основанием силлогизма. "Природа проявляет себя преимущественно в самом малом" -- этот важнейший физический принцип привел к созданию Демокритом теории атомов. Но этот же принцип был удачно применен Аристотелем к области политики, когда он начал изучение государства с семьи. "Изменяется все, но не гибнет ничто" -- этот общий принцип формулируется в физике следующим образом: "Количество материи не увеличивается и не уменьшается". Но этот же принцип в применении к естественной теологии принимает другой вид: "Создать нечто из ничего и обратить нечто в ничто -- доступно лишь всемогущему Богу", что подтверждает и Священное писание: "Я знаю, что все творения Бога -- вечны, и мы ничего не можем ни прибавить к ним, ни убавить" ^ "Сведение вещи к первоначалам -- предотвращает ее уничтожение" -- это принцип физический, но он же, как верно заметил Макиавелли, применим и в политике, так как лучшее средство предотвратить гибель государства -- это их преобразование и возвращение к старинным нравам *. "Развивающаяся язва заразнее созревшей" -- эта истина из области естественных наук, но она может быть с успехом применена и к области этики, ибо самые испорченные люди, самые страшные преступники наносят значительно меньше вреда состоянию общественных нравов, чем люди, у которых их недостатки и пороки уживаются с некоторой видимостью добродетели и благоразумия. "То, что сохраняет большую форму, производит более сильное действие" -- это физический принцип, ибо, не давая возможности распасться всеобщей связи вещей, препятствуя тем самым образованию, как говорят, вакуума, он способствует сохранению всего мироздания. Но его можно применить и к более узкой области лишь плотных тел, ибо он объясняет притяжение тяжелых тел массой земли. И первое действие преобладает. Этот же принцип применим и в политике, ибо то, что способствует сохранению самого государства, по своей природе оказывается более сильным, чем то, что способствует лишь благу отдельных его членов. Подобным же образом этот принцип действует и в теологии, ибо среди всех теологических добродетелей выделяется милосердие -- добродетель наиболее всеобъемлющая. "Сила действия возрастает благодаря противодействию противоположного" -- это физический закон. Но он же удивительным образом имеет силу и в политике; ибо ярость любой группировки возрастает вместе с усилением враждебной ей группы. "Диссонанс, сразу же сменяющийся созвучием, образует гармонию" -- это музыкальное правило. Но оно же применимо и в области этики, и в отношении различных аффектов. Известная музыкальная фигура, когда неожиданно уходят от, казалось бы, уже наступившей концовки, или так называемой каденции, соответствует риторической фигуре "обмана ожидания" ^ Дрожащий звук струны доставляет слуху такое же наслаждение, какое доставляет зрению свет, отраженный от воды или драгоценного камня:

...и блистает под светом трепещущим море °.

Органы чувств действуют по принципу отражения. Это имеет место и в области зрительного восприятия -- ведь глаз подобен стеклу или воде; и в области слухового восприятия -- ведь орган слуха можно сравнить с пустой полостью, отражающей звук. Этих немногих примеров, полагаю, достаточно, чтобы понять мою мысль. Более того, ведь и персидская магия, о которой так много говорили, занималась главным образом поисками соответствий между явлениями природы и общественной жизни. Все то, что мы назвали, и многое другое в том же роде не является простым совпадением (как это, пожалуй, могло бы показаться людям недостаточно проницательным) , но совершенно очевидно представляет собой общие знаки и приметы природы, которые она запечатлела на самых различных своих созданиях и в разных областях. Никто еще серьезно не занимался этим вопросом. Может быть в сочинениях выдающихся авторов и можно изредка встретить отдельные из этих истин, причем всегда только применительно к данному содержанию, но еще никто не создал полного собрания таких аксиом и принципов, которые были бы применимы как общие и основополагающие в различных науках. А между тем именно это могло бы лучше всего показать единство природы, что и является задачей первой философии.

Существует и другой раздел первой философии, который может показаться уже старым и известным, если судить лишь по словам, и который является совершенно новым и неразработанным, если иметь в виду поставленную нами цель. Речь идет об исследовании привходящих качеств сущего (ens), которые мы можем назвать трансценденциями, т. е. таких понятий, как большое и малое, подобное и различное, возможное и невозможное, а также бытие (ens) и небытие и т. и. Поскольку все эти вопросы, собственно, не относятся к области физики, а диалектика изучает их скорее с точки зрения развития искусства доказательства, чем познания сущности явлений, то во всяком случае целесообразно, чтобы исследование такого рода вопросов, само по себе весьма важное и полезное, не было совершенно забыто, а нашло себе по меньшей мере хоть какое-то место в нашем разделении наук. Конечно, мы прекрасно понимаем, что это исследование должно вестись совершенно иначе, чем оно обычно велось до сих пор. Например, никто из тех, кто писал о понятиях "многое" и "малое", не попытался понять и объяснить, почему в природе существует и может существовать такое обилие одних вещей и так малочисленны и редки другие; действительно, не может быть так, чтобы в природе существовало так же много золота, как и железа, так же много роз, как и травы, так' же много модифицированного, как и немодифицированного. Равным образом из тех, кто писал о понятиях "подобное" и "различное", никто не объяснил достаточно убедительно, почему почти всегда между различными видами существуют некие промежуточные виды, обладающие признаками того и другого вида, как, например: мох -- между плесенью и растением; рыбы, которые прикреплены к камням под водой и не могут передвигаться, -- между растением и животным; мыши, крысы и т. п., занимающие сроднее место между животными, родившимися из гниения, и животными, рождающимися из семени, летучие мыши -- между птицами и четвероногими; летучие рыбы (теперь уже широко известные) -- между птицами и рыбами; тюлени -- между рыбами и четвероногими и т. д. Далее, никто не попытался выяснить и причину того, почему, если подобное стремится к подобному, железо не притягивает железо, а магнит делает это; точно так же и золото не притягивает золото, хотя и притягивает ртуть. Относительно всех этих и подобных им вопросов исследования о трансценденциях хранят глубокое молчание, ибо авторы их больше заботятся о красотах и тонкостях стиля, чем о точном и основательном знании вещей. Поэтому мы и хотим, чтобы первая философия включила в себя подлинное и глубокое изучение этих трансценденций, или привходящих признаков сущего, основывающееся на законах природы, а не на правилах красноречия. Вот что следовало сказать о первой философии, или мудрости, которую мы с полным основанием относим к тем наукам, которые нуждаются в дальнейшем развитии. Глава II