Великое перерождение народов - [8]

]. Памятники черняховской культуры при таком перемещении не занимают ничьего места. Они прекращают свое существование с 1220-х гг. Возможно, это и окажется тем самым временем, когда «фантомный» народ гуннов в лице монголов, «пылающий неудержимой страстью к похищению чужой собственности, двигаясь вперед среди грабежей и резни соседних народов, дошел до аланов, прежних массагетов» (Аммиан Марцеллин).

Памятники балкано-дунайской культуры (Дриду) ранее являлись единственным археологическим «претендентом» на IX — начало XI вв. (15:282). Между тем их ареал находит свое естественное «пространственно-временное» место во второй половине XIII — первой половине XIV вв. и совпадает с границами Второго Болгарского царства времен его расцвета [б]. Очевидно, здесь мы столкнулись со смещением в 333 года, также предусматриваемым «новой хронологией» [12:291],

Древности пражско-пеньковского типа (У-УП вв.), которые при «старой» хронологии предшествовали во времени балкано-дунайским памятникам, довольно органично находят свою пространственно-временную «нишу» в последней трети XIV — середине XV вв. Они заполняют тот «демографический вакуум», который образовался здесь после битвы при Синих Водах. Между тем это время начала славянско-литовской земледельческой колонизации, население которой ранее было археологически неуловимым. Вот мы его и нашли. Ведь северо-западное происхождение пражской и пеньковской культур и их ареалы археологически установлены и бесспорны. Именно таковы происхождение и ареал «литовской» колонизации [сравн: 5, кн.2:48; 14:20 и 11:108]. Это может означать, что археологически обнаружено то самое «украинское» население второй половины XIV века в лесо-степной зоне, из которого образовалось казачество и Запорожская Сечь. Условный период смещения здесь снова составляет, видимо, около 854 лет.

В таком случае придется признать в ареале Лука-Райковецкой культуры, которая «генетически» близка пражско-пеньковским древностям [5, кн.2:48; 14:124], памятники молдавско-славянской колонизации XV в. — вплоть до самого его конца, а возможно, и позднее. Ее смещение, видимо, также связано с периодом 854 года. Впрочем, ее ареал совпадает с ареалом сельских поселений Молдовы XV–XVII вв. [сравн.: 14:124 и 3:32–34]. Культура Лука-Райковецкая, таким образом, «генетически» предшествует этим памятникам и со временем исчезает из степей в связи с турецким завоеванием Причерноморья.

Предварительный диагноз

Описанное распределение земледельческих и кочевнических культур само по себе ликвидирует известные нам хиатусы во II тысячелетии — они оказались искусственными из-за механической привязки к «старой» хронологической схеме. По «новой» схеме памятники, датируемые до н. э., «подтягиваются» к Х веку на период в 1053 года. Тогда во II тысячелетии все культуры «бывшего» I тыс. гармонично занимают свои места с основными смещениями около 854 лет (балкано-дунайская — около 333 лет). «Новое» распределение увязывается с имеющимися историческими сведениями, а потому не содержит видимых противоречий. Каждая из названных культур находит свою свободную пространственно-временную «нишу», которые ранее никакими археологическими культурами заполнены не были. Поэтому предлагаемое распределение во многом упорядочивает всю историко-археологическую ситуацию, делает ее удовлетворительно объяснимой и устраняет множество «белых пятен» на археологической карте Северного Причерноморья. Впрочем, в эту периодизацию не включены возможные смещения из эпохи «бывшего» I тыс. до н. э. — эти процедуры требует отдельной работы и пока не рассматриваются.

Таковыми, в самых общих чертах, нам видятся предварительные контуры «новой» историко-археологической периодизации в Северном Причерноморье. Сказанное является лишь указанием на вопиющие несоответствия в распределении археологических культур по традиционной хронологической шкале. А также предложением не отмахиваться от «новой хронологии», а попытаться конструктивно обсудить сложившуюся ситуацию и устранить причины имеющихся хронологических недоразумений. Ведь «причины в истории, как и в любой другой области, нельзя постулировать, — писал великий Марк Блок. — Их надо искать…» [2:112].

Остается признаться, что изложенные здесь результаты проведенной «экспертизы» оказались довольно неожиданными. Автору этих строк с немалым напряжением дается «перерождение» в своем сознании сарматов в печенегов, готов — в викингов, половцев — в аланов, бастарнов — в болгар, а Атиллы — в Ногая, «переселение» антов-пеньковцев в XIV–XV вв., а также обнаружение Великого переселения народов во времена Узбека и Джанибека. И так далее, до бесконечности. Еще труднее себе представить «авгиевы конюшни» историографии — необозримые завалы историографического «мусора», накопившиеся за последние столетия, с мощными пластами и наслоениями, которые придется тщательно разгребать и вычищать в каждом конкретном случае использования «новой хронологии». Впрочем, это — обычная археологическая работа. Если мы ее не начнем, то нам просто никто не поверит, что история — это тоже наука.