Великое делание - [50]
Годар не сразу принялся за Альму. Он обложил себя учебниками и атласами по анатомии собак, успешно прооперировал несколько других собак, от которых он желал только одного — чтобы они хорошо перенесли операцию по приживлению электродов. Собаки действительно выживали, но были чрезвычайно чувствительны к тому бугорку, из которого выступала тонкая проволочка. Пришлось срочно подыскивать подходящий сплав, который был бы и гибким, и в то же время не окислялся, находясь бесконечно долго в живом организме. В решении этой задачи мне удалось помочь Годару.
Фрезер появлялся все реже и реже — его захватили какие-то дела, связанные с забастовкой в Шарлеруа. Правда, его помощь и не очень была нужна: аппарат Фрезера — небольшая коробочка с батарейным питанием, собранным на полупроводниковых триодах, — работал безукоризненно. В него был вмонтирован крошечный динамик. Мы опробовали его действие на биотоках действия человеческой руки.
Достаточно было положить на медную пластинку, соединенную со входом прибора, руку, как в динамике раздавался очень сложный звук, похожий на низкий голос. Руку сжимаешь в кулак — и звук становится выше. Распрямляешь пальцы — и звук уже другой, странный, вибрирующий.
Через несколько недель Альма совершенно оправилась от операции, на ошейнике ее был серебряный контакт — выход вживленного электрода. Фрезер и Годар целыми днями вырабатывали у Альмы рефлекс на звуки различной высоты. Теперь уже Альма не бежала к кормушке на высокий звук — она знала, что только при низком звуке там будет лежать мясо. В ней выработалась реакция на высоту звука, на его протяженность.
Наконец к ошейнику Альмы подвесили весь аппарат вместе с динамиком. Теперь в комнате раздавались самые различные звуки. Альма долгое время не могла сообразить, что эти звуки связаны с нею, порождаются ее различными желаниями. «Понять» этого она не могла, но почувствовала скоро, и вот при каких обстоятельствах.
Годар настлал в клетке Альмы металлический пол, соединенный с индукционной катушкой, дававшей резкий и неприятный ток, как только в комнате раздавался звук определенной частоты. Альма вначале вела себя очень спокойно. Динамик, укрепленный у нее на груди, гудел и свистел, как вдруг среди беспорядочных звуков появился тон, на который включалась индукционная катушка. Альма вздрогнула и заметалась по клетке. Мне стало жаль Альму. И я, попросив Годара, по возможности, уменьшить раздражающее напряжение на катушке, покинул лабораторию.
Через двадцать часов Альма совершенно успокоилась. Годар разбудил меня. И я, спустившись к нему, был поражен: Альма совершенно хладнокровно бегала по просторной клетке, выпила воды, съела подачку. Ее динамик по-прежнему беспорядочно гудел, но звук, включавший неприятный для Альмы электрический ток, не появлялся. Альма исключила опасный звук из диапазона своего искусственного «голоса». Она «поняла»! Этот эксперимент сыграл очень большую роль в дальнейшей тренировке Альмы, так как вызвал у нее внимание к звукам, вылетавшим из динамика.
Следующим этапом была выработка рефлекса на пищу. Альма стала получать пищу только после того, как Фрезер или Годар включали автомобильный гудок, укрепленный на лабораторном столе. Альма очень быстро поняла, что этот протяжный звук гудка предшествует появлению пищи. Но гудок с каждым днем раздавался все реже и реже; все реже появлялась и пища. Какова же была наша радость, когда Альма, после двадцати восьми часов голодания, вдруг «нащупала» в своем искусственном «голосе» звук, близкий к тону гудка, за которым следовала еда… Специальное устройство, соединенное с кормушкой, тотчас же выбросило перед самым носом Альмы маленький кусочек мяса. Альма много раз издавала этот чудодейственный звук, и каждый раз после него перед нею появлялся очередной кусочек мяса.
— Она объестся! — сказал Фрезер.
— Пусть, — возразил Годар. — Но мы не можем, не должны «разубеждать» ее сейчас, иначе собьем ее, она перестанет понимать нас.
Альма действительно объелась, так как мы вынуждены были подкармливать ее после каждого сигнала. Фрезер вскрывал консервы, Годар устроил обыск в буфете. Сахар, ломтики колбасы и сыра, печенье, сосиски — все это засыпалось в бункер кормушки. И Альма, помахивая хвостом, уплетала и уплетала… Наконец она насытилась и уснула. Затаив дыхание мы стояли перед ее клеткой. Даже во сне Альма повизгивала.
Вскоре удалось составить целый код условных звуковых сигналов на десятки вещей. Альма научилась раздельно требовать воду, еду, вывода на прогулку. Иногда мы отключали от ее ошейника устройство Фрезера.
И Альма очень скоро поняла свою зависимость от этого серого ящичка с ременными застежками — ящичка, открывавшего для нее волшебный мир удовлетворенных желаний.
— Фрезер разрабатывает более совершенный преобразователь биотоков, — пояснил Годар. — Он хочет, чтобы она говорила. И я думаю, что нам удастся это сделать.
— Разговаривать человечьими словами? А как же с господом богом? — спросил я Годара.
Годар не ответил и смущенно махнул рукой.
— Нет бога, кроме физиологии, — ответил он, понизив голос, — а Чарлз Шеррингтон и Иван Павлов — его апостолы!
