Великий йог Тибета Миларепа - [52]

Мирскую суету на вечное блаженство.

В храме твоего одухотворенного тела

Есть зал для встречи богов[162].

В приносящей здоровье похлебке из крапивы

Содержится нектар, приятный богам[163].

Научная система, изложенная в твоих текстах,

Дает урожай прекрасных плодов.

Ненависть и презрение, ожидающие тебя дома,

Побудят тебя немедленно отдаться служению религии.

В келье отшельника,

До которой не доносятся голоса людей и лай собак,

Заключено благо быстрого достижения сиддхи[164].

В свободной жизни, полагаясь только на себя,

Мирное сердце вкушает небесное блаженство.

В незагрязненном месте, вблизи священного храма,

Заключена радостная перспектива успеха[165].

В искренней религиозной преданности

Есть благо, достигаемое с помощью ревностного служения.

В священном Саду Послушания[166]

Находится источник всех достижений.

В жизнедательных истинах, полученных от Дакини,

Находится граница между сансарой и Нирваной[167].

В Школе Марпы Переводчика

Есть надежда достигнуть вечной славы.

Упорство и энергия Миларепы

Есть столп буддийской веры.

На Того[168], кто держит этот Столп, пусть будут ниспосланы

Благословения Благородной Иерархии,

Благословения святых секты Каргьютпа,

Благословения Божественных Существ,

Демчога, Гайпа-Дордже и Санг-Дю,

Благословения Благородных Истин,

Благословения Жизнедательных Истин, открытых Дакини,

Благословения милосердных Дакини,

Благословения Живущих в Трех Обителях[169],

Благословения благородных Защитников Веры[170],

Благословения Матери Кали[171],

Благословения Благородных братьев по вере.

Благословения твоей преданности, рожденной послушанием,

Благословения твоим последователям. Да исполнятся молитвы.

Храни их, мои последние наставления, в твоем сердце и следуй им».

Марпа испытывал большую радость, исполнив этот гимн. Затем Почтенная Мать, супруга моего гуру, преподнесла мне в качестве подарков необходимые для меня вещи — одежду, обувь и провизию. «Мой сын, — сказала она, — этот мой скромный подарок тебе на прощание в знак моих дружеских чувств. Я желаю тебе счастливого пути, и пусть мы снова встретимся в благословенной, священной райской обители Ургьен. Не забудь об этих последних духовных дарах и об искренней молитве, которую твоя мать сейчас произнесет». И она поднесла мне человеческий череп, наполненный освященным вином, и спела гимн:

«Почтение стопам Милосердного Марпы!

Мой терпеливый сын, такой энергичный,

Преданный, много перенесший,

О сын высочайшего предназначения,

Испей до конца нектар Божественной мудрости твоего Гуру.

В совершенном спокойствии и полной безопасности иди своим путем,

И как друзья пусть мы встретимся в будущей жизни

В благословенной священной обители.

Не забывай своих духовных родителей,

Часто возноси молитву им.

Из священных книг и проникновенных проповедей

Извлеки пищу, питающую сердце.

В совершенном спокойствии и полной безопасности иди своим путем,

И как друзья пусть мы встретимся в будущей жизни

В благословенной священной обители.

Не забывай своих духовных родителей.

Благодарную память о них храни всегда в твоем сердце

И об их искренней заботе о тебе часто вспоминай.

Согревающее дыхание ангелов носи,

Как твое одеяние, чистое и мягкое.

Думая о беспомощных обитателях сансары,

Внедри в сердце самоотверженность.

Ношу Высшего Пути (Махаяны)

Неси всегда с непоколебимой преданностью.

В совершенном спокойствии и полной безопасности иди своим путем,

И как друзья пусть мы встретимся в будущей жизни,

В благословенной священной обители.

Дамема, дочь благородной семьи,

Своему сыну дает последние наставления,

И пусть он всегда хранит их в своем сердце.

Тебя, о сын, твоя любящая мать не забудет.

Пусть мы, любящие мать и сын,

Как друзья встретимся в будущей жизни

В благословенной священной обители.

Пусть эти добрые пожелания принесут плоды,

И пусть чистая преданность будет твоею платой».

Во время пения слезы душили ее, и долго скрытая печаль присутствующих прорывалась потоками слез и рыданием. В последний раз я отдал поклон моим духовным родителям и пошел, обернувшись назад, смотря на них до тех пор, пока мог видеть лицо моего гуру. Я видел, что провожавшие стояли на том же месте и плакали. Велико было тогда мое желание вернуться. Но когда я исчез из поля их зрения, я уже больше не оборачивался, пока не поднялся на пригорок, откуда их снова увидел, но уже как едва различимую группу людей. Мое сердце призывало меня вернуться к ним, и мне стоило больших усилий побороть себя. Я напомнил себе, что получил Истины во всей полноте и что с этого времени я не буду совершать поступков, осуждаемых религией, и до конца моих дней буду постоянно медитировать на моем гуру как находящемся над моей головой[172] и окруженном сиянием. «Гуру обещал мне, что в будущей жизни мы снова встретимся в Святых Обителях, — размышлял я. — Причем я ухожу не надолго, а только, чтобы повидать мать, которая дала мне жизнь. Повидавшись с матерью, я могу вернуться к моему гуру». Так я шел в печальном настроении до самого дома ламы Нгогдун-Чудора. Во время пребывания у ламы я сверил вместе с ним наши записи и обнаружил, что он превзошел меня в толковании тантр, но я не очень отставал от него в части исполнения ритуалов и церемоний и их применения в повседневной жизни, а в некоторых вопросах я преуспел больше, чем он, так как я владел эзотерическими знаниями, передаваемыми шепотом