Великий йог Тибета Миларепа - [21]

В этот момент вышла моя сестра и укоряла меня: «Брат, о чем ты думаешь? Посмотри на нашу мать», — и сказав так, разрыдалась. Это отрезвило меня, и, сознавая, что она права, я тоже заплакал. Теперь мы вдвоем тянули нашу мать за руки, окликая ее, и на сердце у нас было очень тяжело. Когда через некоторое время она очнулась, она посмотрела на меня внимательным, полным укоризны взглядом и сказала: «Ты так рад, что тебе хочется петь? Я же думаю, что мы самые несчастные из всех несчастных, живущих в мире. И единственное, что я могу делать сейчас, — это плакать с горя». И мы все втроем снова громко зарыдали. Я сказал тогда матери: «Мама, ты права, но не принимай это так близко к сердцу. Я торжественно обещаю выполнить все, что ты пожелаешь. Что ты мне велишь делать, мама?»

Мать ответила: «Я бы хотела видеть тебя одетым в кольчугу, восседающим на коне, со стременами, нависающими над шеями наших врагов, но это трудно осуществить и сопряжено с большой опасностью. Поэтому я хочу, чтобы ты хорошо изучил черную магию и убил наших врагов, в первую очередь дядьку и тетку, принесших нам столько горя и страданий. Я хочу, чтобы ты подорвал корень их потомства до девятого поколения. Сможешь ли ты это сделать для меня?»

Я искренне обещал сделать все возможное, чтобы выполнить ее волю, если она достанет деньги для платы за обучение гуру черной магии[77], а также деньги на дорогу и на мое содержание в период учебы.

Моя мать тогда продала часть поля, называемого Маленький Коврик Голода, в обмен на прекрасную бирюзу под названием Сверкающая Звезда и белого пони по кличке Необузданный Лев и насобирала по два вьюка красильной марены и неочищенного сахара. Сахаром я воспользовался для покрытия моих текущих расходов и, отправившись в путь, своевременно прибыл в Гунгтханг. В этом месте находилась гостиница под названием «Самосовершенная Гостиница», и в ней я остановился на несколько дней, чтобы найти попутчиков, следующих той же дорогой. Сюда вскоре прибыли пять любимых сыновей знатных семейств Нгари-Дела, направлявшихся в Ю и Цанг для изучения религии и черной магии[78]. Я сказал им, что путешествую с такой же целью, и спросил, смогу ли я присоединиться к ним. Они согласились. Тогда я повел их в нижнюю часть Гунгтханга и там их хорошо угостил.

Моя мать между тем отвела их в сторону и просила за меня: «Молодые люди, мой сын не имеет большой склонности к учению, и у него также мало прилежания. Поэтому я попрошу вас опекать его во время учебы, чтобы из него получился толк. И когда вы вернетесь, я не останусь в долгу и отплачу вам за вашу заботу о нем».

Водрузив поклажу с красителем на пони и спрятав бирюзу на себе, я продолжал путь вместе с моими новыми знакомыми. Моя мать шла с нами довольно долго и на каждом привале угощала нас чангом, всякий раз прося моих попутчиков присматривать за мной. Ведь я был ее единственный сын, и ей было очень трудно расставаться со мной. Она прижалась к моей руке и долго плакала. Перед самым расставанием, отведя меня в сторону, она тихим голосом, прерывая рыданиями, сделала мне последнее наставление: «Мой дорогой сын, пойми, в каком жалком положении мы находимся, и выполни свой долг. Ты должен показать свою силу здесь, в этом месте, и нанести сокрушительный удар. Не сравнивай себя с этими молодыми людьми. Они идут изучать магию ради престижа, а для нас это вызвано крайней необходимостью. Если ты вернешься, не приобретя этой способности, клянусь, я убью себя у тебя на глазах».

Сделав такое наставление, она рассталась с нами. Мне было невыносимо тяжело тогда, так как я был очень к ней привязан. Я то и дело оглядывался назад, чтобы посмотреть на нее, и не мог сдержать слез, которые так и текли по щекам. Моя мать тоже страдала не меньше. Так как я был ее единственный сын, она тяжело переживала расставание. Она все время оборачивалась, пока мы могли видеть друг друга. Меня тогда охватило почти непреодолимое желание вернуться назад, чтобы увидеть ее снова, но каким-то сверхъестественным усилием я удержал себя. Последующие события напомнили мне о том, что это было предчувствие того, что я никогда больше не увижу ее. Когда мы настолько удалились, что перестали видеть друг друга, моя мать вернулась в деревню в слезах. А через несколько дней распространился слух о том, что сын Белой Гирлянды Ньянг ушел изучать черную магию для того, чтобы отомстить своим врагам за причиненное ими зло.

Тем временем я и мои спутники шли по дороге, соединяющей Ю и Цанг, и дошли до места в Цанг-ронге, называемого Якде. Здесь я продал моего пони и краску одному богатому человеку и, получив от него золото, спрятал его у себя.

Переправившись через реку Цангпо (Очищающая), мы пошли в провинцию Ю и, придя в место, называемое Тхен-лук-ракха (Овчарня Тхен), мы встретили там нескольких лам из Ю. На наш вопрос, кто самый известный адепт черной магии, который может вызывать смерть и, насылая град, уничтожать посевы, один из них ответил, что в селении Ярлунг-Кьерпо живет известный колдун по имени лама Юнгтун-Трогьял (Гневный и Победоносный Учитель Зла) из Ньяка, который хорошо известен за свои способности вызывать смерть и разрушения с помощью черной магии, и что он сам был его учеником. Тогда мы все направились к ламе Юнгтун-Трогьялу. Когда мы, придя в Ярлунг-Кьерпо, встретились с ним, я увидел, что мои спутники отдали ему только часть имевшихся у них денег. Что же касается меня, то я отдал ему все, что у меня было, — все золото, а также бирюзу и хотел даже отдать самого себя, свое тело и жизнь, прося только об одном — научить меня черной магии для того, чтобы я смог показать эти способности на деле — нанести сокрушительный удар тем, кто присвоил мое фамильное наследство. Следующая моя просьба состояла в том, чтобы он обеспечивал меня едой и одеждой во время моего обучения. Лама улыбнулся и сказал: «Я учту твою просьбу».