Великий врачеватель - [49]

Все стали просить, чтобы Ибн-Сина рассказывал сейчас. Потом замолчали, посмотрели в сторону эмира.

— Пусть рассказывает, — махнул рукой эмир.

Ибн-Сина говорил еще часа полтора. Увлекся, перешел к арифметике и рассказал о тонкостях, которые он добавил в нее. Потом рассказал о музыке, о том, что музыку можно исследовать с помощью математики. Даже напел короткий мотив, чтобы было понятней слушателям.

— Многое из того, о чем вы сегодня слышали, — сказал в конце выступления Ибн-Сина, — затронуто в моей «Книге исцеления души», которую я на днях окончил.

Расходились рано утром. Даже сам эмир Ала уд- Даула досидел до конца собрания.

— Кажется, подобного собрания не было в Исфагане за всю жизнь, — говорили ученые.

— Не только за нашу жизнь, — говорили другие. — За жизнь Исфагана такого собрания не было.

Конечно же, Ибн-Сина и в Исфагане продолжал принимать больных.

Он заканчивал третью книгу «Канона». В последние годы у него накопилось много новых наблюдений. И он решил внести дополнения в первые две книги.

Случай с одним больным в Исфагане был таким редкостным, что о нем стали рассказывать во многих городах.

Знатный человек, двоюродный брат самого эмира Исфагана, сошел с ума.

Он вообразил себя коровой, стал бегать по комнатам своего богатого дома, громко мычать.

— Зарежьте меня поскорее! — кричал двоюродный брат эмира. — Сварите из меня суп! Я корова! Я корова!

Он отказался есть нормальную человеческую пищу.

— Я корова! — кричал он. — Я жирная корова. Я не ем мяса!

Он стал быстро худеть. И уже перестал бегать по комнатам, бодать слуг, а лишь лежал и жалобно мычал.

О болезни доложили эмиру Ала уд-Даула.

Больного лечил свой врач, но болезнь была такой странной, что врач ничего поделать не мог.

На беседе с Ибн-Синой Ала уд-Даула сказал:

— Мне трудно обращаться к тебе со своей просьбой. Возможно, болезнь моего двоюродного брата неизлечима. Так говорят все врачи. И все-таки я прошу заняться его лечением. Этот семейный позор мы уже скрываем несколько месяцев. И если тайна разойдется по городам, во всех городах станут смеяться над моим родом.

Ибн-Сина вызвал врача, который лечил больного. Подробно расспросил о болезни. Вызвал слуг и с ними тоже поговорил. Потом сказал:

— Идите к своему больному и передайте, что вы были у мясника и просили зарезать корову. Скажите ему, что мясник скоро придет.

Домашние вернулись, рассказали все сумасшедшему хозяину. Сумасшедший обрадовался, замычал веселее.

Ибн-Сина надел лучшие свои одежды, позвал двух слуг и отправился в дом больного.

Войдя в комнаты, он взял в руки огромный нож и зычно закричал:

— Где здесь корова, которую надо зарезать? Выведите ее на двор, я ее там зарежу!

Больной, услышав эти слова, заревел из глубины комнат.

— Принесите веревки и свяжите корове ноги! — продолжал важно командовать Ибн-Сина — Сделайте все, как положено.

— Я сам! Я сам! — замычал больной.

Он даже поднялся от радости, хотя последние два дня совсем не вставал, вышел во двор и лег на бок.

Ибн-Сина подошел к нему, присел и поточил нож о нож. Потом он пощупал больному бока. Потом поднялся и сказал:

— Эта корова очень худая, и ее резать нельзя. Давайте ей в течение нескольких дней обильную пищу, чтобы она пожирнела, а потом я приду и зарежу ее.

Больной растерянно поднялся. Он был слаб от голода, его шатало.

— Слышишь, корова, — сказал Ибн-Сина, — будешь хорошо есть, тогда зарежу, а будешь голодать — какой от тебя толк. Никто и есть не станет твое мясо.

В тот же день сумасшедший двоюродный брат эмира накинулся на пищу. В пищу Ибн-Сина велел подмешивать специальные лекарства.

Постепенно больной стал выздоравливать.

Ибн-Сина велел, чтобы никто из слуг не напоминал сумасшедшему о его мании.

Больной прибавлял в весе и мычал все реже.

Однажды утром он проснулся и позвал слугу:

— Странный мне сон сегодня приснился: как будто я вообразил себя коровой.

— Действительно, странный сон, господин, — откликнулся слуга.

— Я даже испугался: вдруг проснусь и окажусь в самом деле коревой. Но, слава аллаху, проснулся, смотрю — человек я.

Болезнь прошла окончательно.

Когда-то Ибн-Сина продиктовал для Джузджани «Среднее сокращение по логике». Один экземпляр этой книги попал в город Шираз.

Ученые Шираза долго изучали книгу. Некоторые места были для них непонятными.

Они написали письмо Ибн-Сине, а все свои вопросы выписали на листы бумаги. Таких листов было десять.

Вечером у Ибн-Сины сидели ученики, он разговаривал с ними, и в это время вошел посланник. Посланник передал письмо и толстый конверт с вопросами.

— Завтра утром я бы хотел уехать, — сказал посланник, — но если ты согласен написать ответ через несколько дней, то я подожду.

Ибн-Сина отпустил его. Он продолжал разговаривать с учениками и одновременно просматривал вопросы.

После вечерней молитвы Джузджани принес ему пачку бумаги, листов пятьдесят.

Ибн-Сина зажег светильники и принялся писать ответ. В комнате сидели Джузджани и брат Махмуд. Сначала они тихо переговаривались, потом отправились спать. Ибн-Сина писал.

Рано утром кто-то постучал в дверь Джузджани.

Это был слуга Ибн-Сины.

— Господин срочно просит прийти к нему.

Когда Джузджани вошел, он увидел, что вся бумага уже исписана мелким почерком учителя.