Великий туман - [4]

Сердце Кияра наполнилось безудержной радостью и восторгом. Он смотрел и смотрел вокруг, не в силах пошевелиться. Вот здесь в этой волшебной долине, до самых краев наполненной жизнью, ему хотелось бы жить с Амалу. Мысль об Амалу придала ему сил, и он ринулся обратно, чтобы скорее разбудить Амалу и привести сюда, но скалы сомкнулись, прорез пропал, перед ним была лишь мшистая сплошная стена из камня. Кияр бежал вдоль скал все дальше и дальше, но скалы стояли неумолимо и журчали нежными ручейками, словно уговаривая мальчика остаться. А Кияр все бежал, и казалось, будто скалы росли, будто они становились все выше и простирались все дальше. И долина росла вместе с ними, необъятная и бесконечная, и ужасно прекрасная. Однако Кияра это не пугало, чем дальше он вглядывался вдаль, тем интереснее ему становилось, он не чувствовал ни усталости, ни разочарования, лишь восторг и любопытство. И постепенно он забыл, зачем и куда бежал, забыл про Амалу и серое Королевство. Он бежал и бежал, слушая журчание ручейков, пение птиц, и тихий шепот полноводной реки. Он любовался застывшими заводями с цветущими кувшинками, отражением солнца в прозрачной воде, он любовался галькой на дне, так напоминающей гальку на дороге в Королевстве, только эта была разноцветной, с игрой красок и теней. Вкус у воды был другим, сладким и слегка солоноватым, он утолял жажду, и ее хотелось испить снова и снова.

Кияр прилег у реки, заложив руки за голову. Высокая пьянящая трава окружила его, ветер дул с юга и заставлял ее шелестеть, звук реки успокаивал, и, уже засыпая, Кияр подумал, что в такой реке непременно должны жить русалки, прекрасные и грозные. Но вот эльфов с пустоши здесь точно не могло быть! Эльфы живут только в сером тумане, стерегут эту долину: как бы ни одна капелька красок не просочилась сквозь скалы в Королевство. Когда Кияр проснулся, наступила серебряная ночь…

Его разбудил лунный свет и нежная песнь, прекрасней которой он еще не слышал. Он встал, и, повернувшись к заводи, увидел залитую лунным светом русалку. Она сидела на плоском камне у берега, а ее прямые, зеленые, очень длинные волосы заполнили заводь и течением уносились вниз по реке. Тысячи бело-голубых рыбок расчесывали их перламутровыми ракушками, или это лунный свет искрился и дрожал на поверхности воды? Кияр подошел ближе к русалке, чешуя на ее ногах заблестела и она забила по воде сильным хвостом, обдав Кияра снопом серебряных брызг. Глаза ее, очень светлые, наполненные лунным светом, яркие, как звезды в небе, мерцали и завораживали. Кияр протянул руку, чтобы прикоснуться к русалке, но она лишь засмеялась и растворилась в воздухе, а голос ее, похожий на журчание ручья, все продолжал смеяться, серебристо-зеленые волосы превратились в речные водоросли.

Удивленный и зачарованный Кияр так и стоял с протянутой рукой, и внезапно почувствовал прохладную тяжесть на ладони: там блестел гладкий белый камень, еще мокрый от воды. Камень будто пульсировал и шептал что-то на неведомом языке. Кияр приложил его к уху и прислушался: высохший камень становился безжизненным, лишь легкий шепот журчаньем молил о чем-то. Кияр бросил его в воду. В том месте, где круги от темной потревоженной поверхности стали расходится к берегу, появилась белая, как луна, лодка. Неведомо откуда Кияр знал, что делать, словно тихий голос русалочьего камня нашептывал ему. Мальчик забрался в лодку, и она понеслась вниз по течению, навстречу прохладному бризу и таинственным вздохам бескрайних морей. Песня или смех русалки продолжала звучать, она становилась все печальнее и печальнее…

Кияр очнулся от протяжного крика чаек, на мокром песке, и безграничное синее живое море шумно вздыхало и бормотало у его ног. Звезды померкли, небо бледнело, приближался рассвет. Кияр в нерешительности стоял у самого края набегающих волн. Море звало его, и каждой клеточкой своего тела он хотел слиться с ним, но все же не решался. Где-то глубоко внутри он чувствовал, что нужно вернуться, он пытался вспомнить куда, зачем и почему, и не мог. Первые лучи восходящего солнца осветили белую пену, и Кияр увидел смеющихся русалок, они тянули к нему свои белые руки, смеялись и звали с собой. Покорившись своему желанию, он побежал навстречу пенистым волнам, где его подхватили морские русалки и унесли в подводное царство…

Длинные волосы морских русалок, переливающиеся всеми цветами радуги, искрились даже на сумрачных глубинах бездонного моря, голоса их были смешливыми и радостными. Русалки весело что-то нашептывали Кияру, пока неслись мимо причудливых скал, затерянных городов, потопленных кораблей, испещренных россыпями ракушек, выгрызыющих древесную плоть. Там, где солнечные лучи, пронизывая толщу плотной зеленоватой воды, достигали песчаного дна, росли белые кораллы, усыпанные пестрыми цветами с прозрачными трепещущими лепестками.

У русалок нет ни дворцов, ни домов, они никогда не спят, лишь все время носятся по морям и океанам, поют прекрасные песни под полной луной и во время бурь, заставляя корабли тонуть, а храбрых матросов забыть о земной жизни. Так и Кияр несся с ними по бескрайним просторам, забыв обо всем, ему было легко и хорошо среди русалок, рыб, причудливых морских растений. И постепенно ему стало казаться, что он становится прозрачным, как капелька воды, и солнечные лучи пронизывают его насквозь. Так они плыли, отдавшись на волю течений, пели морские песни, и во время бурь прыгали в бурлящие водовороты с пенистых гребней волн. И не было уже Амалу, не было эльфов с пустоши, не осталось воспоминаний о волшебной долине… Однажды в безлунную ночь под быстро несущимися облаками русалки завели хоровод, они пели о девочке, которая плачет и своими слезами орошает бескрайнее море, делая его еще больше. Вместе с девочкой плачет небо, идут дожди. Солнце не озаряет морское дно, и цветы уже не трепещут от порывов морских течений. И Кияр вспомнил, вспомнил Королевство, вспомнил Амалу, вспомнил серые скалы, погасшую свечу и липкий густой туман.