Великий Спорщик - [73]
В этом благочестивом стремлении сторонники Реформации отвернулись от фарисейства. Ибо фарисеи были одержимы тщеславием. Они не заботились о том, чтобы воздать славу Богу; им самим хотелось славы. Они «возлюбили больше славу человеческую» [то есть свою собственную], нежели славу Божию». Позднее мы увидим, как это обеднило и испортило их собственную жизнь. Сейчас же надо приостановиться и посмотреть, сколько фарисейства гнездится даже в христианских сердцах. Вообще, в нашей греховной натуре столько гордыни, что даже в самые священные минуты мы вдруг обнаруживаем, что нами движет не столько стремление к Божьей славе, сколько личное тщеславие. Примеры нетрудно найти в нашем поклонении, благовестии и служении.
Подлинное поклонение сердца — это, пожалуй, единственная доступная человеку деятельность, в центре которой неизменно стоит Бог и которая больше всего возвышает и возвеличивает Бога. Поклоняться — значит воздавать Богу всю славу, которой только и достойно Его имя; это значит отдавать всего себя Богу и только Богу. Кто–то совершенно справедливо заметил, что поклонение, как ничто другое, избавляет нас от заразы эгоизма.
Но как неприметно и быстро тщеславие проникает в церковное поклонение! Пастор начинает гордиться тем, как умело он ведет служение. Проповедник гордится своим красноречием, хор и органист — своими музыкальными способностями, а община — своей набожностью: как же, мы же пришли сегодня в церковь! И вот именно в тот момент, когда все наше внимание должно быть поглощено исключительно Богом, когда настает время самозабвенного восхищения Им, мы снова думаем только о себе, гордясь собственной праведностью, чувствуя свою значительность и поздравляя себя с духовными успехами.
Подлинное благовестие тесно связано с настоящим поклонением. Павел сравнивает его со служением жертвоприношения, где благовестник превращается в священника, приносящего к Богу своих новообращенных (Рим. 15:16). Кроме того, благовестие — это и провозглашение Евангелия, которым люди спасаются из рабства эгоизма, подчиняя свою жизнь Богу. Однако большая часть нашего благовестия сосредоточена именно на людях. Наши плакаты рекламируют знаменитого евангелиста или его спонсора больше, чем Самого Спасителя. Мы начинаем гордиться тем, как славно у нас все организовано, или раздуваемся тщеславием, взирая на собственный благовестнический пыл.
Или возьмем в качестве третьего примера исполнение церковного служения. «Служить» — значит быть слугой, исполнять прозаичную, непритязательную, черную работу. Поэтому было бы уж совсем странно превращать служение в повод для хвастовства. Иисус специально разделил понятия «господствовать» и «служить», а также «властитель» и «слуга» и добавил, что первые два понятия относятся к язычникам, а вторые должны отличать Его последователей: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:42–45). Таким образом, в качестве своего образца христианский служитель должен брать не язычников (или фарисеев), которые предпочитали господствовать, но Христа, пришедшего послужить.
Я не отрицаю того факта, что со служением сочетается некоторая власть (см., напр.: 1 Фес. 5:12,13; 1 Тим. 3:5; Евр. 13:7, 17); мне просто хотелось бы определить и ограничить ее. Это власть, присущая здравому учению и последовательности в личном примере. Она никогда не становится авторитарной в том смысле, что один человек пытается властвовать над разумом, совестью или волей другого. «Пасите Божье стадо… не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример…» (1 Пет. 5:2,3). Однако фарисеи как раз и господствовали, держа людей у себя в подчинении. Такими же были и священники предреформационного времени, чья деспотическая власть держалась на всеобщей убежденности в том, что в их руках находятся ключи от небесных врат.
Иисус обличил тиранию фарисеев, обратив внимание людей на их любовь к громким титулам (которая сама по себе уже о многом говорит). Он настаивал на том, чтобы в той Церкви, чье основание Он заложил, люди не присваивали ни себе, ни кому другому никаких званий: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос» (Мф. 23:8–10). Иными словами, в церкви обычные прихожане по отношению к священнослужителям не должны находиться в положении ребенка перед своим отцом, во всем зависящего от него; или в положении слуги перед своим хозяином, беспрекословно ему повинующегося; или в положении ученика перед своим учителем, безмолвно принимающего все, что ему говорят. Конечно, служители не вправе требовать подобного отношения к себе со стороны прихожан, да и ни один христианин не может требовать или принимать такое отношение к себе со стороны братьев или сестер. Подобные вещи вдвойне греховны. Во–первых, они нарушают христианское братство: «Все же вы — братья». Во–вторых, они предполагают, что человеку воздается то, что по праву принадлежит только Богу:
