Великий предводитель аукасов - [49]

— Пусть мой брат слушает, — ответил он. — Антинагуэль могущественный и бесстрашный предводитель, это величайший из аукасских воинов, его сердце обширно, что Божий мир. Токи объявил бледнолицым войну, и война эта будет жестокой. С Антинагуэлем гуинка, который ради выгоды готов опустошать свою землю. Бледнолицая девушка была похищена по приказанию токи, он хочет взять ее себе в жены. Так как токи нужно быть во главе своих воинов, то он прикажет привести ее в стан, чтобы получше уберечь ее. Поэтому, чтобы найти след девушки, надо идти по следам Антинагуэля, и мы увидим скоро, что оба следа соединятся. Я сказал, пусть мои братья рассудят. Он замолчал и, опустив голову на грудь, ожидал, что скажут другие. Молчание длилось довольно долго, пока его не прервал граф.

— Мне кажется, — сказал он, — что мой брат Курумила прав. Я разделяю вполне его мнение. В самом деле, если токи хочет взять донью Розарио себе в жены, то конечно же он предпочтет, чтобы она была подле него. Что скажет Трантоиль Ланек? — спросил он, обращаясь к предводителю.

— Курумила один из мудрейших ульменов своего племени. Он храбр, как ягуар, и хитер, как лисица. Он правильно рассудил — мы пойдем по следам Антинагуэля.

— Так пойдем же по следам Антинагуэля, — весело предложил Валентин. — След он оставляет широкий, нетрудно найти.

Трантоиль Ланек покачал головою.

— Мой брат ошибается. Мы действительно пойдем по следам Антинагуэля, но сделаем это по-индейски.

— То есть?

— Как птица летит.

— Прекрасно, — сказал Валентин, ошеломленный этим кратким ответом, — но я ничего не понимаю.

Предводитель не мог не улыбнуться, видя, как изумился молодой человек.

— Если мы просто пойдем по следам Антинагуэля, — сказал он снисходительно, — то мы его не скоро нагоним. Он на два дня впереди нас и на лошади, а мы пешком. Если мы и нагоним его, то может быть уже поздно.

— Черт возьми! — вскричал молодой человек. — Правда, я не подумал об этом. Где ж мы достанем лошадей?

— Нам не нужно лошадей. В горах легче и скорее пройти пешком. Мы пересечем след по прямой линии, как птица летит. Всякий раз, как мы дойдем до новых следов, мы рассмотрим хорошенько их направление и опять пересечем. Будем делать так, пока не убедимся, что напали на след бледнолицей девушки. Тогда мы изменим наш план согласно обстоятельствам.

— Да, — отвечал Валентин, — все это мне кажется умно. Но уверены ли вы, что мы не заплутаемся и не пойдем по ложной дороге?

— Пусть мой брат успокоится. Этого не случится.

— О, я совершенно спокоен! Когда ж, вы думаете, мы настигнем его?

— Послезавтра вечером мы будем недалеко от него.

— Как? Так скоро? Это невероятно!

— Пусть мой брат рассудит: в то время, когда наш враг, который не знает, что его преследуют, но который, однако, не медлит, будет делать четыре версты в долине, мы сделаем восемь в горах.

— И слава Богу! Мы, значит, просто станем пожирать дорогу. Действуйте как знаете, предводитель. Я вижу, что лучших проводников, чем вы, не сыщешь.

Трантоиль Ланек усмехнулся.

— Что ж, в дорогу? — спросил Валентин.

— Надо немного погодить, — отвечал ульмен, показывая на своего товарища, который занимался приготовлением индейской обуви. — В пустыне все может выдать. Если те, которых мы преследуем, в свою очередь преследуют нас, то ваши сапоги выдадут нас. Вы снимете их, тогда аукасские воины будут слепы. Они увидят только индейские следы и будут обмануты.

Валентин, ни слова не говоря, снял свои сапоги, граф последовал его примеру.

— Теперь, — сказал, смеясь, парижанин, — не бросить ли их в реку, чтоб их след простыл?

— Пусть мой брат не делает этого, — серьезно заметил Трантоиль Ланек. — Сапоги надо сохранить. Как знать, может, они и пригодятся.

У обоих молодых людей было по солдатскому ранцу, где хранилось все необходимое. Молча они спрятали сапоги в ранцы и перекинули их за спину. Курумила между тем окончил свою работу. Французы надели индейскую обувь. Затем все четверо направились в горы в сопровождении неизменного Цезаря.

Семнадцатая глава. ДОН РАМОН

Когда чилийцы ушли со скалы, Антинагуэль, который с великим сожалением позволил им удалиться, обратился с недовольным видом к генералу Бустаменте и сказал:

— Я сделал это по желанию моего брата. Чего еще хочет он?

— Пока ничего, — отвечал генерал. — Но, по-моему, и нам нечего медлить. А потому не лучше ли направиться в стан и там рассудить, как продолжать войну.

— Хорошо, — машинально отвечал токи, бросая злобный взгляд на последние ряды чилийских солдат, которые в это время скрылись за возвышением.

Генерал положил ему руку на плечо. Токи быстро обернулся.

— Что хочет бледнолицый предводитель? — резко спросил он.

— Пусть мой брат выслушает меня, — холодно отвечал генерал. — Отпустив этих солдат, вы поступили словно человек, признающий себя побежденным и столь слабым, что отказался даже мстить. Но это послужит к вашей выгоде. Ваши враги поверят, что у вас действительно мало сил, не будут остерегаться, и вы внезапным нападением одержите над ними победу.

Чело токи разгладилось. Он смотрел уже не так свирепо.

— Да, — шептал он, словно говоря с самим собою, — в словах моего брата есть доля правды. На войне часто следует упустить курицу, чтобы выиграть коня. Мысль моего брата хороша, мы пойдем совещаться.