Великий предводитель аукасов - [47]

— Я?

— Да, вы, самолично. Приехав в Консепсьон, вы отдадите письмо генералу Фуэнтесу, начальствующему над войсками провинции. Исполнив это поручение, вы можете отправляться куда угодно. Только помните, что за вами будут следить и что если я не получу ответа от генерала Фуэнтеса, то отыщу вас где бы то ни было и тогда за неисполнение поручения вы подвергнетесь строгому взысканию.

Во время этих слов сенатор обнаружил страшное волнение: он краснел, бледнел, вертелся во все стороны, не зная, как себя держать.

— Э, — строго сказал дон Тадео, — глядя на вас, можно подумать, что вы не довольны возлагаемым на вас поручением?

— Извините, ваше превосходительство! Извините, — начал, задыхаясь, дон Рамон, — но поручения вообще мне как-то не удаются, и если я смею заметить, то, кажется, лучше бы послать кого-нибудь другого.

— Вы смеете противоречить мне? — сухо сказал дон Тадео, подавая ему бумагу, — Вот возьмите и благодарите Бога, что ваших возражений никто не слышал. Через полчаса вы должны отправиться, иначе за ослушание я прикажу вас расстрелять. Счастливой дороги!

— Ну, а если, — сказал, подумав, сенатор, — арауканцы захватят меня в плен и овладеют бумагой?

— Вы будете расстреляны, — холодно сказал дон Тадео.

Сенатор вскочил со стула, словно его кто уколол.

— Но это ужасно! Это западня! Я пропал!

— Это ваше дело. Я должен напомнить вам, что вам остается только двадцать минут до отъезда.

Сенатор быстро схватил бумагу и как сумасшедший бросился из комнаты, опрокидывая по пути мебель. Дон Тадео улыбнулся и сказал про себя:

— Бедняга! Он и не подозревает, как я желаю, чтоб эта бумага попала в руки арауканцев.

Дон Тадео приказал позвать Жоана.

— Я здесь, — сказал тот, входя.

— Как думает мой брат, может ли он пробраться в Консепсьон так, чтоб арауканцы не захватили его?

— Я уверен в этом.

— Я дам моему брату поручение, от исполнения которого зависит все.

— Я исполню его или умру.

— Есть ли у моего брата добрый конь?

— Нет никакого: ни доброго, ни плохого.

— Я прикажу дать моему брату коня, быстрого как буря.

— Хорошо. Что прикажет мой отец? — Жоан отдаст это письмо сенатору Фуэнтесу, командующему войсками провинции Консепсьон.

— Я отдам. Дон Тадео вынул из-за пазухи кинжал странной

формы, рукоятка которого служила печатью.

— Пусть мой брат возьмет этот кинжал. Увидев его, генерал узнает, что Жоан прислан мною. Но пусть мой брат будет осторожен: кинжал покрыт ядом, нанесенная им малейшая царапина — смертельна.

— О, о! — сказал индеец с мрачной улыбкой. — Это славное оружие. Когда я должен отправиться?

— Отдохнул ли мой брат? В силах ли он пуститься в путь?

— О да!

— Я прикажу дать моему брату лошадь.

— Хорошо! Прощайте!

— Еще одно слово! Пусть мой брат постарается, чтобы его не убили. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне.

— Я вернусь, — уверенно отвечал индеец. — Счастливого пути!

— Счастливо оставаться!

Жоан вышел. Через десять минут он скакал уже по дороге в Консепсьон и обогнал дона Рамона Сандиаса, который плелся трусцой, в самом скверном расположении духа.

Дон Тадео и дон Грегорио вышли из ратуши. Все приказания дона Тадео были выполнены с необычайной точностью и поспешностью, поистине удивительными. Национальная гвардия, довольно значительной численности, была приведена в состояние полной готовности и в случае опасности могла защитить город. Два отряда войск стояли в боевом порядке. Один, в девятьсот человек, должен был идти на Арауко. Другому, насчитывающему около двух тысяч, под командованием дона Тадео, предстояло отправиться на поиски арауканского войска и вступить с ним в битву. Дон Тадео провел смотр войска и остался весьма доволен прекрасным его состоянием и бодрым видом солдат.

Сказав несколько прощальных слов гражданам Вальдивии, посоветовав им быть настороже, дон Тадео отдал приказ выступить в поход. Кроме довольно значительного отряда кавалерии, при войске было десять горных орудий. Солдаты двинулись скорым шагом, жители города проводили их восторженными криками. Когда войско дошло до места, где два отряда должны были разделиться, дон Тадео подозвал к себе дона Грегорио.

— Сегодня вечером, когда ваш отряд станет на ночь, вы сдадите командование своему лейтенанту и присоединитесь ко мне.

— Благодарю вас.

— Брат, — печально отвечал дон Тадео, — разве мы не должны жить и умереть вместе?

— О, не говорите так, — возразил дон Грегорио, — не позволяйте тоске овладеть вами. — Потом, чтобы переменить разговор, прибавил: — Скажите мне, прежде чем расстанемся, какое поручение дали вы Жоану?

— О, — отвечал дон Тадео с хитрой улыбкой, — это поручение — военная хитрость, и вы, надеюсь, скоро увидите ее плоды.

Пожав еще раз друг другу руку, оба друга расстались и возвратились к своим отрядам, которые быстро удалились в разные стороны.

Шестнадцатая глава. СОВЕЩАНИЕ

Теперь нам самое время возвратиться к Валентину и его друзьям, которых мы уже давно выпустили из виду.

Как помнит читатель, после отъезда дона Тадео все пятеро улеглись спать около костра, оставив Цезаря на часах.

Около полуночи разразилась буря. Было темно, и только по временам блестела молния, придавая окружающему фантастический вид. Ветер страшно ревел, шатая деревья, которые ломались, как тростник. Глухие раскаты грома сливались с шумом реки, затоплявшей равнину. Небо казалось огромной свинцовой тучей. Дождь лил ливмя, и наши путешественники, несмотря на все усилия, не смогли защититься от него. Костер погас, и они до рассвета дрожали от холода.