Великий поход привидений - [25]

- Думаю, мне просто нужно немного полежать, - сказала она мужу.

Скользящий Килт обычно очень сочувствовал ей, а тут просто уставился на нее.

- Думаю, мне просто нужно полежать, дорогой, - повторила она и осеклась, потому что у ее мужа на лице появилось очень испуганное выражение.

- Я не слышу, что ты говоришь, Мейбл, - сказал он. – У меня в ушах какое-то странное жужжание, и голова очень кружится.

Его килт развевался, как при шторме, а меч в груди потускнел и покрылся ржавчиной. Но Ведьма не успела осмотреть мужа, потому что ее уши пронзил самый мучительный вопль, раздавшийся с Восточной Башни. Вопил, конечно, Джордж, но это не было его обычным громким и чувственным ревом. Это был хриплый, жалостливый крик, крик кого-то, страдающего от боли.

- Да что происходитс нами со всеми? – рыдала Ведьма, поднимаясь в башню и качая на руках Джорджа. Его череп стал ужасающе ворсистым, а кости мягкими и маслянистыми.

- Что такое, дорогой мой, что случилось?

- Больно, - кричал Джордж. – Больно, больно, больно!

Нежно держа его в когтях и не обращая внимания на ужасную боль в спине, Ведьма полетела вниз искать остальных своих детей. Уинифред она нашла лежащей на ступеньках, ведущих из подземелья. Она выглядела абсолютно шокированной.

- Моя миска разбилась, мама. Моя миска разбилась. Моя миска!

- Происходит что-то ужасное, - отчаянно сказала Ведьма. – Мы должны держаться вместе. Где Хамфри?

Но до того, как она смогла пойти искать Хамфри, влетела тетя Гортензия. Ее шишковатые коленки торчали, как шомполы, а обрубленная шея была твердой, как доска.

- Я стала жесткой, Мейбл, - сказала она, кружась по комнате, как огромный железный крест. – Не могу ничего согнуть. И моя голова – как камень.

Повсюду в убежище творились кошмарные вещи. Вещи, которые никто не мог объяснить или понять. Сумасшедший Монах вышел весь в фурункулах – устрашающих красных шишках, из его эктоплазмы сочился гной и тек вниз по тунике. Уолтера Мокрого выкинуло на берег, абсолютно сухого. Огромный глаз Шака побелел, а потом полностью закрылся, так что он с грохотом бросил чугунную голову тети Гортензии и, воя, скрылся под деревом.

Ульфред и Гримбальд свалились в заросли вереска и лежали там, охая и держась за животы. Леди медленно теряли свой цвет: у Голубой Леди выцвело все голубое, Зеленая Леди потеряла свою зелень, Серая Леди стала полностью бесцветной.

- О, Дьявол и Темный Тени, помогите нам! – плакала Ведьма. – Что это может быть? И где мой маленький мальчик? Где Хамфри?

- Это чума, - кричала Сюзи Пиявка, залетая внутрь неровными рывками и волоча за собой поврежденное крыло. – Мои мальчики не могут больше летать, они слишком слабы, чтобы покинуть пещеру. И посмотрите на мою малышку! О, посмотрите на мою маленькую Роуз!

Она открыла свой кармашек и они с ужасом взглянули на нечто хрупкое, жалкое и серое внутри него. Маленькие глазки Роуз были затянуты пленкой, ее клыки шатались и кровоточили, и время от времени она душераздирающе пищала от боли.

- Не хочу вас беспокоить, - с трудом произнес Скользящий Килт, - но посмотрите на мою правую руку.

Все как один, уловив что-то в его голосе, обернулись. Ниже локтя, его сильная шотландская эктоплазменная рука медленно исчезала.

- Это делаю не я, - сдавленно сказал Скользящий Килт. – Это делают со мной. Я не могу остановить это. Я растворяюсь, исчезаю, уничтожаюсь.

Ужасные слова Скользящего Килта пронзили стрелой сердца призраков. Ведьма зарыдала: «Хэмиш!» и бросилась к обреченному телу мужа. Уинифред причитала: «Папочка, папочка!» Тающий Джордж издал слабый крик.

Объяснение об этих ужасных вещах, что с ними происходили, пришло от Хамфри – Хамфри, которого никто бы не узнал. Его эктоплазма выглядела, как старая скатерть, пролежавшая несколько недель в склизкой раковине для мытья посуды. Его глазницы выглядели так, будто были запачканы угольной пылью, а ядро на цепи, когда он протащил себя в замок через отверстия для выливания кипящего масла, казалось слишком тяжелым, чтобы он мог его поднять.

- Мама, папа… все… Там какие-то страшные люди… окружают убежище. Люди в черных пальто и белых воротниках. И они говорят отвратительные вещи… и машут ветками рябины… и…

Голова тети Гортензии взвизгнула так ужасно, что каждый замер, будто обратился в камень.

- ЭКЗОРЦИЗМ! Вот что это. ЭКЗОРЦИЗМ!

- Что такое…экзорцизм…тетушка? – спросила Уинифред, все еще слабо хватая руками воздух в поисках своей пропавшей миски.

- Это способ уложить призраков. Убить их. Отправить их обратно, откуда они пришли. Заклинания, молитвы, ягоды рябины, штука, которая называется пентакль…Они все это используют. О, дорогие мои, - произнесла тетя Гортензия, становясь сентиментальной, как те люди, которые думают, что смерть их уже близка, - мы пропали. Это конец!

- Но кто… кому могло понадобиться… экзорцировать…нас? – спросил Уолтер Мокрый, который с трудом добрался до замка, трескаясь от сухости, и теперь едва находил силы, чтобы говорить.

- Я видел трех священников, - прошептал Хамфри. – И человека с бледным лицом и черными волосами, он их подбадривал. По-моему, это тот самый человек, которого мы видели у Премьер-Министра. Человек, который сказал, что мы можем приехать сюда.