Великий перелом - [75]

Вновь зарядив оружие, Вадим поднялся в полный рост и зашагал к телегам. По его подсчетам, в деревне он убил девятнадцать бандитов. Глаша говорила о двадцати, но противников оказалось даже больше. Вряд ли из грабителей уцелел хоть кто-то, кроме того, которого Крапивин упустил на улице. Этот, скорее всего, улепетывал сейчас в лес, спасаясь от неведомого грозного врага и гнева крестьян.

Внезапно отчаянные крики на дальнем конце деревни привлекли внимание Крапивина. Со всех ног он бросился туда, но, чтобы не повторять ошибки своих противников, не по улице, а через палисадники.

Он опоздал. Выскочив на улицу, выходившую в поле, он увидел семерых мужиков с кольями, топорами и вилами и два изуродованных и залитых кровью мужских тела.

— Что вы сделали?! — в отчаянии закричал Крапивин. — Они же были безоружные!

Крестьяне повернулись к нему.

— Безоружные, да хуже вооруженных, ваше благородие, — сказал один из них. — Комбедовцы это.

— Кто? — не понял Крапивин.

— Комбедовцы, ваше благородие. Из комитета бедноты, значит. Голь перекатная, пьянь да лодыри. Они с изначала всем, кто спину гнул да добро наживал, завидовали. Это они продотрядовцев сюда привели да у кого чего заначено указали. Четверо их было, Братья Макаровы-то убегли, а этих мы все же поймали.

— Погодите, каких продотрядовцев? — нахмурился Крапивин.

— Да тех, что вы, ваше благородие порешили.

— Что?! — Крапивин не верил своим ушам. — Мне же сказали, что это бандиты.

— Как есть бандиты, ваше благородие. Попа убили. Насильничали, грабили. Хлебушек-то до последнего забрали.

Крапивин опрометью бросился к центральной площади. Там уже начинали собираться жители деревни. Бабы голосили вокруг трупа священника. Мужики торопливо забирали с телег мешки и растаскивали их по дворам. Подскочив к лежавшему у одной из подвод главарю в офицерской шинели, Крапивин быстро обыскал его карманы и извлек сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув его, он прочел:

«Мандат. Настоящим удостоверятся, что предъявитель сего Василий Николаевич Попов является командиром продовольственного отряда Новгородского облсовета и выполняет особое поручение Новгородского губсовета по сбору продовольствия для нужд пролетариата. Всем советским органам, подразделениям РККА и ЧК предписываю оказывать указанному продовольственному отряду всяческое содействие. Председатель Новгородского губсовета Панкин Д.В.»

Крапивин тихо матюгнулся.

— Спасибо вам, ваше благородие, — поклонился ему в пояс подошедший крестьянин. — Здорово вы лиходеев порешили. А скажите, белые-то скоро ли придут? Мочи уж нет Советы терпеть.

— Не знаю, — бросил Крапивин, повернулся и зашагал по дороге к лесу.

Проходя мимо крайнего дома, он заметил около стены тело единственного сбежавшего от него продотрядовца. Кажется, его зарубили топором. Убитый лежал лицом к дороге, и только теперь Крапивин увидел, что парню, похоже, было не больше шестнадцати лет. Отчаяние охватило Вадима.

ГЛАВА 26 Снова Ленин

Суета, царившая в Московском Кремле, была не меньшая, чем в Смольном в первые дни революции. Охранялся он очень неплохо, но для себя Крапивин отметил, что эту задачу можно было бы решить значительно меньшим числом часовых. Как бы то ни было, уровень охраны был на несколько порядков выше, чем в ставке царя и в Александровском дворце. Это порадовало спецназовца, но вместе с тем у него сложилось впечатление, что советское правительство работает на оккупированной территории и в любой момент готово отражать атаки партизан. Это неприятно кольнуло Крапивина. Не понравилось ему и то, что основную часть стражи составляли теперь латышские стрелки, китайцы и корейцы.

«Что же, большевики не доверяют собственному народу? — думал Крапивин. — Ведь ясно, что иностранцы никогда не будут сражаться за чужую страну так, как ее собственные жители. Или „народная власть“ до того увлеклась репрессиями, что теперь не доверяет своему народу? Слишком много перегибов. Слишком много крови. Исторические процессы историческими процессами, но нельзя же так обращаться со своими людьми! Это же хуже татарского ига. Может быть, Ленин не знает?»

На стенах коридора висели многочисленные объявления, указы и информационные листки. Проходя мимо одного из них, Крапивин остановился. Ему показалась знакомой фотография человека с жестким взглядом, помещенная вверху листа. «На гибель товарища, — гласил заголовок. — Склоним наши головы. Очередная вылазка контрреволюции вырвала из наших рядов верных бойцов за дело мирового пролетариата. В деревне Саньково Новгородской губернии белыми бандитами зверски уничтожены продовольственный отряд под командованием верного сына трудового народа, члена РКП(б) с декабря 1917 года товарища Василия Попова и члены Комитета бедноты Фрол Савельев и Сергей Сань-ков. Спите спокойно, наши павшие товарищи. Вы будете отомщены. В качестве возмездия мировой буржуазии за эту зверскую акцию Новгородским ЧК были расстреляны 50 заложников из числа буржуазии и нетрудовых элементов. В деревню Саньково направлен карательный отряд Новгородского губЧК. В память о павших героях одна из улиц Замоскворечья названа именем героического отряда Василия Попова. Сплотим наши ряды в борьбе с мировой революцией, отомстим подлым убийцам…»