Великий мертвый - [120]
Игра была рискованной. Несколько пирог, якобы доверху груженных едой для осажденного города намеренно попадались на глаза кастиланам и сразу же, что есть сил, удирали в камыши. И едва «мертвецы» на это «клевали», из тех же камышей появлялись боевые пироги. Вместе со сваями получалось здорово, и поврежденные, со сгоревшими парусами и вечно меняющимся составом бойцов и матросов бригантины затем по трое-четверо суток не могли выйти в озеро.
Но Малинче посылал все новые и новые войска «родственников». А потом его штурмы стали столь отчаянны, что Куа-Утемок вдруг вспомнил оставшиеся еще от Мотекусомы донесения. На рисунках люди Кортеса сажали парусные пироги на мель, сами себе отрезая все пути к отступлению.
— Он пытается пробиться в центр города, — сделал он вывод на ближайшем собрании Высшего совета.
— Но зачем?! — оторопели члены Тлатокана. — Мы же сразу перережем дамбы и захлопнем за ними ловушку!
— А ему это и надо, — вслух подумал Куа-Утемок. — Он хочет отрезать своим людям пути назад. Только так их можно заставить драться по-настоящему.
Вожди притихли. Все превосходно помнили, что мертвецы дерутся по-настоящему лишь в двух случаях — за «божье дерьмо» и, спасая свои шкуры. Но никто не мог поверить, что Малинче может быть столь расчетливо жесток.
— И что ты думаешь сделать? — выдохнул кто-то.
— Надо помочь замыслам Малинче…
Члены Тлатокана вытаращили глаза… и впервые не посмели перечить. До сих пор ни одна военная идея Куа-Утемока не проваливалась.
Идее любой ценой ворваться в город и закрепиться на базарной площади в районе Тлателолько капитаны сопротивлялись отчаянно.
— Как только мы войдем, они перережут дамбы! — сразу начал кричать Сандоваль. — Будет еще хуже, чем когда мы из Мешико выходили!
Кортес попросил тишины и начал выдавать пункт за пунктом:
— Продукты у нас кончаются, а мы топчемся на месте. Утром атакуем, а вечером отступаем. Днем восстанавливаем дамбы, а ночью они их снова разрушают. Куда уже хуже? А входить в город все равно придется.
Понимающие, что такое уличные бои, при которых флот бесполезен, капитаны взорвались.
— А как мы без флота! — наперебой заголосили они. — Лошадей они уже не боятся! Нас не боятся! Мы же только за счет флота и держимся!
— Они уже и флота не боятся, — тыкал их носом в очевидное Кортес. — Как только первую бригантину захватили, так все и кончилось.
— А как нам тогда помогут наши союзники-индейцы?! Ты об этом подумал?!
— Кто прячется за чужие спины, становится трусом, — жестко парировал Кортес.
И тогда подал голос Альварадо.
— Кстати, насчет трусов и чужих спин… Кто пойдет первым? — как всегда, поигрывая двуручным мечом, иронично поинтересовался он. — Что-то я в последние два месяца тебя на дамбе не видел… Все больше на бригантинке генерал-капитанской прохлаждаешься.
Внутри у Кортеса полыхнуло.
— Я пойду первым, Альварадо. Я.
Капитаны замерли. Он их снова уел.
На следующий день, отвлекая индейцев от направления главного удара, Альварадо и Сандоваль атаковали каждый свою дамбу особенно яростно, а сидящий на своем жеребце Кортес вместе с полутора сотнями солдат просто ждал своего часа. И к полудню что-то изменилось.
— Сантьяго Маиндес! — заорал он. — Бей индейцев, ребята!
Уставшие и уже совершенно озверевшие от беспрерывной сечи солдаты нестройно подхватили клич, но пошли вперед, словно боги мщения, неотвратимо и яростно. И ослабленная оборона дрогнула и подалась назад.
Внутри у Кортеса полыхнуло, и он послал коня вперед.
— Дави! Дави их!
Солдаты поднажали… и начали сбрасывать индейцев с дамбы — прямо в пролом.
— Господи! — взмолился Кортес. — Дай мне шанс! Только один!
А солдаты — по пояс в воде — уже перебирались на ту сторону пролома. Кортес взревел и пустил коня вскачь вперед: он ждал этого часа два долгих месяца. Прижался к упругой шее, позволяя коню самому пройти через пролом, едва удержался в стременах, когда тот выскочил на дамбу. Охнул от восторга. Рассек мечом одно раскрашенное лицо, второе, третье… И в этот момент ворота, принимая измотанных отступающих индейцев, распахнулись.
— Не дайте им закрыть! — заорал Кортес и пришпорил коня.
Солдаты уж отбивали ворота… Он мигом оказался внутри, добил четырех пытающихся отстоять ворота охранников, стремительно огляделся и обмер: с плоских крыш, окружающих въезд со всех сторон, словно яблоки с веток, сыпались, как на подбор, крепкие ребята с черно-желтыми полосами на лицах.
— Ягуары! — охнули солдаты и единой массой подались назад.
— Стоять! — заорал Кортес. — Держите ворота!
Но его уже никто не слышал.
— Сейчас придет подмога! — почти рыдал он. — Ворота… ворота держите…
И его, вместе с конем, тут же смели и потащили назад к пролому. И вот тогда Кортес понял, что это конец. У пролома, словно рыбаки на перекате во время нереста, с копьеметалками в руках, ждали битком набившиеся в пироги копейщики. А потом его конь рухнул.
Кортес на лету выдернул ноги из стремян, упал, перекатился через голову и бросился к пролому. Рухнул в воду и тут же услышал эти жуткие всхлипы. Именно с этим звуком, ускоренные копьеметалками дротики пробивали все — и панцири, и груди — насквозь. А потом его схватили за ворот, и он вырвался и тут же увидел, как с пирог уже тянутся к нему десятки жадных мускулистых рук, а с дамбы одна-единственная — капитана Кристобаля де Олида.
Сотни женщин мечтают исполнить каждое его желание, а сотни мужчин, не раздумывая, пожертвуют жизнью, чтобы он остался с ними.Такова видимая часть полученного вчерашним аспирантом биофака Александром Никитиным странного наследства.Есть и невидимая: вся администрация маленького северного города — от милиции до мэра — спит и видит его за решеткой, а местная золотопромышленная мафия — в гробу.Но главное, никто, кроме самого Александра, даже не пытается разобраться в причинах массового психоза, охватившего городок...
Это даже не сенсация. Это новое мировоззрение и новое мироощущение. Оказывается, мы, люди, намного моложе, чем представляли себе раньше. И всю историю человечества можно окинуть одним взглядом…Поистине шокирующая книга Андрея Степаненко с удивительной легкостью и доказательным изяществом обрушивает, казалось бы, незыблемые исторические аксиомы. Вы всегда думали, что человечество возникло 100 тысяч лет назад? Заблуждение! Гомо сапиенс хозяйничает на земле всего-то 5 тысяч лет! Думаете, что распад общего для всей планеты языка завершился 15 000 лет назад? Нет, это произошло в 1250 году нашей эры – по историческим меркам, совсем недавно, «только что»! Эти и другие выводы полностью переворачивают наш взгляд на всемирную историю.
Историю пишут победители. Но меня больше интересует мнение тех, кого победители «выдавили за кадр». Поэтому роман местами антиисторичен.Летописцы уготовили Амру ибн аль-Асу иную, чем в романе, судьбу: проигрыш в мятеже, спасение жизни ценой униженного выставления своих ягодиц на волю победителя, долгую жизнь в позоре и смерть в своей постели.Странная судьба для человека, вышедшего на Византию с 2500 воинов, спасшего родину от голода, а мусульман от физического исчезновения, давшего исламу толчок по всей Северной Африке, а затем и далее — на Сицилию и в Испанию, посмевшего отказать халифу и решительно вставшего на защиту покоренных народов от грабежа.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.