Великий магистр - [9]

Теперь он понимал какая тайна сопутствует их роду и куда отныне повлечет его судьба. Он не сможет ни противиться ей, ни свернуть в сторону, на более спокойную дорогу — путь его предрешен. Оставалось ждать дня и часа, когда заработают все механизмы, неподвластные его воле, и в которые он вольется, как одна из пружин, чтобы в нужный момент выпрямиться и ужалить того, кто встанет на его пути. Вот тогда-то и появились в его лице та горькая складка в уголке губ, и та печальная обреченность в глазах, разливающаяся серым светом. Отныне и собственный герб воспринимался им с глубоким, двойным смыслом. Три черных головы на золотом фоне, с девизом у подножия: «Я — Камень, во Главе Угла!» Меч и крест над ними дополняли изображение.

Но это случится потом. Пока же детские годы Гуго, беззаботные и веселые, протекали то в родном замке в Мазне, то в Труа — столице Шампани, у владетельного графа, к супруге которого он вскоре был определен пажом. Он сопровождал графа и графиню на охоте, на прогулках, в путешествиях, подавал блюда за столом, а в свободное время — вместе с другими пажами, устраивал военные забавы, сражался деревянными копьями и мечами, скакал верхом, брал приступом потешные городки и крепости, бросал дротики. Особой заботой супруги графа Шампанского стало воспитание в юном паже набожности, добродетели, изысканности. Она учила его светским манерам, любезности, как вести себя в высшем обществе. У других учителей он постигал науку рыцарской чести и доблести. Любознательный, способный мальчик легко понимал все, что другим пажам его возраста, готовящимся только к ратной славе, давалось с трудом. Он выучился музыке и прекрасно играл на лире и арфе, пел, научился слагать стихи и играть в индийские табулы, умел дрессировать птиц и собак, постиг языки, начал разбираться в травах и в их лечебных свойствах. Ему было интересно любое занятие. Двор в Труа обогатил его многим. К четырнадцати годам, когда он перешел в звание оруженосца к своему грансеньору, Гуго уже знал семь основных искусств: грамматику, диалектику, риторику, арифметику, геометрию, музыку, астрономию и обладал безукоризненными манерами. В это время его впервые препоясали боевым мечом. Отныне он мог свободнее участвовать в беседах взрослых, присутствовать на пирах, разрезать яства, провожать гостей в назначенные им комнаты. В его обязанности входило следить за оружием хозяина, содержать его в чистоте и порядке, заботиться о лошадях. Он должен был поддерживать стремя грансеньора, подавать ему перчатки, шлем, щит, копье и меч. Все это необходимо было делать быстро и ловко, как в бою. Гуго выезжал с графом Шампанским на турниры, где постигал еще одну науку — рыцарских ристалищ. С другими оруженосцами они устраивали свои турниры — скакали через препятствия, боролись, подвергали себя различным испытаниям, а если при этом присутствовали еще и юные дамы, то это особенно возбуждало их дух и желание отличиться. К восемнадцати годам Гуго превратился в сильного, ловкого, образованного юношу, владевшего как мечом, так и речью. Его душа жаждала рыцарских подвигов и славы. Вместе со своим другом, Бизолем де Сент-Омером, ровесником и соседом по ленным владениям, он с горечью переживал, что в то время, когда весь цвет европейского рыцарства воюет с неверными за Гроб Господень, он вынужден услаждать слух старцев и дам изысканной беседой и игрой в трик-трак.

Бизоль, также оруженосец их сюзерена, воевавшего в то время рядом со славным Годфруа Буйонским, предложил упросить камергера двора в Труа отпустить их в Париж, к королю Франции Людовику, набиравшему войско для отражения нашествия англичан. Поговорив с ними, камергер понял, что удержать молодых оруженосцев можно только в одном случае: если привязать к их ногам по мельничному жернову. И то вполне вероятно, что они потащат жернова за собой. И вскоре два друга детства скакали в Париж. А через пару месяцев они уже приняли первое боевое крещение, когда их отряд наткнулся на форпост англичан. Причем Гуго заколол двух противников копьем, а Бизоль изрубил мечом одного и ранил еще трех.

Они воевали два года. Ни тяготы походной жизни, когда приходилось порой спать на сырой земле и укрываться охапкой сена, ни ежедневная близость смерти не страшили их. Подобно двум молодым ягуарам рыскали они по окрестностям Кале, вызывая англичан на столкновения, а слава о них и их храбрости уже катилась по северу Франции.

В битве при Азенкуре произошло посвящение Гуго в рыцари: совершенно неожиданно для него самого, да и для исполняющего этот обряд. Дело в том, что преследуя малочисленный отряд англичан, попавший в их засаду, он настиг и сбил на землю рыцаря в богатых золоченых доспехах с графским гербом на щите. Выхватив мечи, они сошлись в поединке. Гуго оказался более искусным. Он придавил рыцаря к земле и занес кинжал, чтобы перерезать ремешки шлема.

— Стой! — сказал вдруг лежащий рыцарь. — Ты дворянин?

— Да, — ответил Гуго.

— Рыцарь?

— Только оруженосец.

— Я — граф Норфолк. Я не могу быть убит или взят в плен оруженосцем. Встань, я произведу тебя в рыцари. Своей храбростью ты заслужил золотые шпоры рыцаря.