Великий магистр - [30]

Но в этот раз Сент-Омер не угадал. В той комнате не было Марии Шампанской. Кроме хозяина замка, здесь присутствовали, расположившись в золоченых креслах, еще четыре человека: старый граф Рене Анжуйский, герцог Клод Лотарингский, граф де Редэ и Кретьен де Труа, самое доверенное лицо графа Шампанского. Плотно затворив двери и отпустив стражу, хозяин начал:

— Если мы решили сделать то, что задумали, то отступать поздно. Король прибывает через два дня.

— Король — по положению, но не по законам справедливости, — гневно воскликнул граф Анжуйский. — Прошу вас, не называйте Людовика королем, хотя бы в нашем присутствии. Ветвь Меровингов не оборвалась со смертью Дагоберта II, о чем существуют неопровержимые доказательства у наших друзей из Нарбонна. Его сын Сигиберт, спасенный милостью Божьей, продолжил род, дав ростки своего древа всем нам — наследным принцам Анжуйским, Лотарингским, Шампанским и графам де Редэ. А Годфруа Буйонский стал первым из его рода, заслуженно получившим королевский титул.

— Правда, в Иерусалиме, — добавил герцог Клод.

— Так должно быть и во Франции, — сказал хозяин замка.

— Мы просто вернем то, что у нас украли, — подал голос граф де Редэ. Он был моложе их всех, с очень бледным, вытянутым лицом. Молчал лишь Кретьен де Труа, не решаясь вступать в разговор столь властительных особ.

— Господа, мы должны действовать решительно и беспощадно, — произнес герцог Клод, разглаживая рукой холеную бороду. — Иначе жало змей будет направлено в нашу сторону.

— Я согласен с вами, — сказал граф Шампанский. — Но если участь Людовика решена, то его жизнь висит на волоске, который находится в наших руках. Признаться, я не желаю ему зла. Но если иного выхода нет…

— Нет, — твердо сказал граф Анжуйский. — И это должно произойти здесь, в Труа. Другого случая может не представиться.

— Но его гибель должна выглядеть как несчастный случай, — вставил граф де Редэ. — Это избавит нас от лишнего шума.

— Господа, мы должны учитывать и политическую ситуацию, которой могут воспользоваться англичане, — произнес герцог Клод. — Что же касается Генриха V, то по-моему, он слишком увяз на юге Италии и ему будет не до нас.

— Но Рим придет в ярость, — напомнил граф Шампанский. — Папа Пасхалий обеими руками держится за Людовика.

— Еще бы! — усмехнулся граф Анжуйский. — Не Святая ли церковь замешана в убийстве Дагоберта? Не с ее ли благословения произошло это злодеяния? Кровь Меровингов — на ней.

Язычки пламени на длинных свечах освещали лица пяти заговорщиков: взволнованные и решительные. Со стороны парка в комнату доносились звуки музыки и крики рыцарей, расположенных гулять до утра. Кретьен де Труа, по знаку графа Шампанского, налил в хрустальные бокалы вино.

— За благоприятный исход задуманного! — произнес хозяин, приподнимая бокал. — А теперь обсудим тот план, который позволит нам возвести на трон истинного короля Франции.

Летописец своего времени, меднобородый Фуше Шартрский, исписавший уже тысячи листков, собранных в сотни тетрадок, конечно, дорого бы дал, чтобы присутствовать в комнате заговорщиков, хотя бы в качестве кресла или подсвечника. Витавший в угловой комнате замка план графа Шампанского был столь коварен, зловещ и … восхитителен, что даже старый, хитроумный граф Рене Анжуйский в изумлении зачмокал губами, а слегка картавящий герцог Клод Лотарингский воскликнул:

— Сам дьявол не смог бы придумать ничего подобного!

В этом плане странным образом переплелись опрокинувшаяся телега с овощами, рухнувшее на дорогу дерево, золотистая, едва заметная проволока и три человека восточной наружности с затуманенными наркотическим снадобьем глазами, которые уже несколько недель укрывались в потайных покоях хозяина замка.

Но судьба бытописателя такова, что ему приходится постоянно копаться в грудах мусора, пока он не разыщет драгоценные жемчужины. И часто, очень часто, его просто не подпускают к тем местам, где эти жемчужины хранятся. Вот почему — увы! — неутомимый труженик Фуше Шартрский присутствовал не здесь, уступив право подслушивать заговорщиков прицепившейся к карнизу летучей мыши, а сидел в своей комнатке за низеньким столом и тщательно записывал на листке бумаги сколько свиных окороков было подано к ужину на минувшем пиршестве и какие одеяния были на знатных дамах.

Глава V. ТРУА: ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Что этот мир? — Увы, пристанище шутов,

Подмостки, где дают одну и ту же пьесу,

И здесь ничто тебе так не прибавит весу

Как знание ролей, — тогда и жди цветов…

Жак Гревен

1

Костры в парке догорали и веселье постепенно шло на убыль: это был тот предрассветный час, когда чувствующая свое исчезновение ночь стремится пробудить в человеке все его темные силы, затмить разум и увести за собой. Кое-где в беседках уже начинали раздаваться гневные выкрики, вспыхивать ссоры, и многочисленные герольды сновали между возбужденными рыцарями, стараясь успокоить их. Двое из них просто ходили по пятам вслед за молодым графом Фульком Анжуйским, который напоминал золотисто-полосатого шмеля, готового ужалить по любому поводу. Фульк искал Гуго де Пейна, чья холодная невозмутимость вызвала в нем особенную неприязнь. А попутно цеплялся к каждому, вставшему на расстоянии двух метров от него. Но Гуго де Пейн вместе с Бизолем де Сент-Омером, Роже де Мондидье и Людвигом фон Зегенгеймом — четвертым рыцарем вставшем в их ряды — находились в отдаленной беседке. Они целиком были заняты обсуждением предстоящего похода в Иерусалим.